Опперман Дидерик Йоханнес
«Ночной дозор»

приказал мне забыть о подобном вздоре.

Выправляй на дворе частоколье кривое,

сыпь фазанам не скупо зерно кормовое,

но следи, ибо ночью к тебе дикобраз

в огород наведается не раз,

что ни ночь - корнеплодам ущерба вдвое.

Ты, господин, гляди, примечай,

где волну зарябит, где плеснет невзначай,

а найдешь горбыля по верной примете

мигом тогда закидывай сети,

и лодку наполнишь по самый край.

Разговоры с ним, с горбылем, нелегки:

при шторме ловят одни дураки.

Ну, а ты поджидай в стороне, на отшибе:

жрать-то небось захочется рыбе,

и - разом под воду уйдут поплавки.

А вы - динамитом в один присест

гробите, грабите море окрест,

худшая вы-то и есть обуза:

глохнет горбыль, задирает пузо

и дрейфует навеки от здешних мест.

Вам фейерверк-то в забаву небось,

да и рыбы навалом, коль взорвалось,

для вас это дело - приятный отдых,

вы сеете голод в наших водах,

и сети наши пусты, хоть брось.

Жизни от вас, придиралы, нет:

даже зайти за кусты - запрет,

не то, мол, светлую жизнь устроите

и халупу мою бульдозером сроете,

если не сделаю ватерклозет!"

*

За Двейерсайлендом, в кромке прилива,

дикобразы снуют торопливо,

берег под ними влажен, шершав;

скрываются, коротко прошуршав,

в трещины скального массива.

И девушка Луки, почти ребенок,

Дорса зовет изо всех силенок,

ищет ракушки в натеках дождя

и, наутилус разбитый найдя,

плачет, - и голос по-детски тонок.

Жена разводит огонь в печи,

засыпает - но стынет постель в ночи;

хлопает дверь, ворчит собака,

по полу что-то скользнет средь мрака

проснется, вскрикнет: кричи не кричи...

С приливом к линии береговой

выходят родичи - не впервой:

знают, что с водорослями вскоре

Дорса на берег выбросит море,

трофей возвратит бесполезный свой.

И Луви Лат, его старый друг,

ценитель бататов и свежих щук,

когда-то учитель, - сидит в трактире,

три кварты выдув, может, четыре,

коротая печальный нетрезвый досуг.

Там