Сенека Луций Анней
«Нравственные письма»

К ним поводы - дежурят за стеной.

От зла нигде "ни спрятаться, ни скрыться",

Оно шумит раскатистой волной.

Вне нас и в нас самих... Одно спасенье

Надежность философии стены,

За ней душа живет без опасенья:

Фортуне не хватает рук длины.

Стремись держаться от судьбы подальше:

Познай природу, и познай себя.

Способен избежать желаний фальши

Твой разум, сущность блага возлюбя.

Смеется, кто спокойно дни проводит,

Твердя: Что философия дает?

Но, в час, когда домой беда заходит,

Их позднее признанье настает...

Когда палач протягивает руку,

Не помогают громкие слова...

Вот боль! (что объявлял ты вслух "не мукой"...)

Вот смерть! (что ты "не страшной" называл...)

Где мужество, и где отвага в сердце?

Ты упражнял не душу, а язык...

Язык же онемел при виде смерти,

Он мягок - к болтовне давно привык.

Зенон прибегнул к умозаключенью:

"Во зле нет славы, в смерти - может быть

Так смерть - не зло." От этого леченья

Способен ли о страхе кто забыть?!

Нет. Не угодно ль говорить серьезней,

И не смешить идущего на смерть?!

Здесь празднословье будет слишком поздним...

И, кто столь глуп, чтоб так сказать посметь?

И сам Зенон дает софизм отличный:

"Что безразлично - славным не бывать,

Есть в смерти слава - смерть не безразлична."

Но это все - слова, одни слова...

Не бедность хвалят, но ее поправших,

Не ссылку хвалят - тех, в ком дух сильней,

Не в болях слава - в их не признававших,

Не в смерти слава - в стойких перед ней.

Хвала Катону!- Что сказать про Брута?

Ведь смерть его постыднее, чем жизнь...

Поклялся жизнью: Лягу! (Это круто...

Когда палач велел ему: Ложись!)

Чуть не добавив: Как Антоний молвит...

Преданью...жизни, чуть не заслужив...

Все наши смерти в будущем напомнят

Потомкам: кто был мужествен, кто лжив.

Толпа глупа, как маленькие дети:

Богатства, власть, страданья, ссылки, смерть

Добро иль зло? Злонравье-Добродетель