Мориц Юнна
«Стихотворения»

а эта кровь не пробежала круга,

не смыла тех чернот, которым за день

живая кровь скопляться не дает!

За это время кровь дрожащей мышки

вокруг Земли не раз, не два промчалась,

очистив жилки серого созданья

и память от досадных нечистот.

За это время вспомнили китайцы

о Лао Цзы, Конфуции, продумав

возможность к ним гуманного подхода

и к лучшему их участь изменив.

А мой артист малюсенький - нещаден,

и густо пену на губах разводит,

и рыкает, как водевильный лев,

о драме зло мечтающий, о драме!

Но в драму не годится этот сорт.

Источник: Библиотека Мошкова

Зеленое яблоко, алый гранат

Со мной провели эту ночь,

И в памяти сочной они сохранят

Мой дом, и мой дым, и мою одиночь.

И в своем ароматном раю

Безгрешные эти плоды

Не забудут бессоную душу мою,

Поющую - как мускул воды,

Как мускул ручья в незримой скале,

Где, в моем отражаясь стекле,

Пьют из ладоней многие.

И многие моют ноги.

Источник: Библиотека Мошкова

Нас больше нет. Сперва нас стало меньше,

Потом постигла всех земная участь,-

Осталось только с полдесятка женщин,

Чтоб миру доказать свою живучесть.

Мы по утрам стояли за кефиром,

Без очереди никогда не лезли,

Чтоб юность, беспощадная к кумирам,

Не видела, как жутко мы облезли.

Дрожали руки, поднимая веки,

Чтоб можно было прочитать газету.

Мы в каждом сне переплывали реки,

И все они напоминали Лету.

По этим рекам на плотах, паромах

Мы достигали берегов туманных,

Чтоб навестить товарищей, знакомых,

Поэтов, серебрящихся в нирванах,-

Они вдали держались волей твердой,

Поскольку есть такое суеверье,

Что коль во сне тебя коснется мертвый,-

Кончай дела, твой ворон чистит перья.

С утра, надравшись кофе до отвала,

Мы все держали ушки на макушке,

И Муза нам прозренья диктовала:

Нужны ей гениальные старушки!

Мы текст перевирали понаслышке:

Трава? Дрова? Весна? Весла? Неважно!

Но в ритме нашей старческой одышки

Гармошка правды пела так отважно!

И все же я простить себе не в силах,

Что в пору слуха ясного и зренья,

Когда стихотворила хоть на вилах,

Я не сложила впрок стихотворенья.

Какой запрет, какие предрассудки,

Мне в старчество мешали воплотиться

И