Мориц Юнна
«Стихотворения»

А в небе котлы на треножниках

Варились, и пахло едой.

Такою немыслимой пищей

Оттуда тянуло сюда,

Что надо быть дурой н нищей,

Бесчувственным лежбищем льда,

Чтоб маяться мокрой одежкой

И, слыша небес кипяток,

Не выгрести облако ложкой,

Не выпить последний глоток.

Источник: Прислал читатель

Два свободных удара смычком,

Отворение вены алмазной,

Это - Моцарт! И сердце - волчком,

Это - Моцарт! И крылья торчком,

Это - Моцарт! И чудным толчком

Жизнь случайно подарена. Празднуй,

Мальчик с бархатным воротничком

Это-Моцарт! В дележке лабазной,

Попрекающей каждым клочком

Тряпки, каждым куском и глотком,

В этом свинстве и бытности грязной,

Где старуха грозит кулачком,

Чтобы сын не прослыл дурачком,

Ради первенца с рожей колбасной

Приволок ковырялку с крючком

Потрошить плодоносное лоно,-

Только чудом, звездою, пучком

Вифлеемским с небесного склона

Порази этот мрак безобразный,

Мальчик с бархатным воротничком.

Это - Моцарт! И солнечный ком

С неба в горло смородиной красной

Провалился. И привкус прекрасный

Детства, сада и раннего лета

Целиком овладел языком.

Я - на даче, я чудно раздета

До трусов и до майки. Скелета

Мне не стыдно. И ослик за это

Оставляет шнурок со звонком

У калитки на кустике роз.

Где-то музыка, музыка где-то…

Ободок неизвестного света

Опустился над басмой волос.

Это - Моцарт! И к небу воздета

Золотая олива квартета.

Это - обморок. Это - наркоз.

Источник: Прислал читатель

Язык сновидений, мелодии сна

Витают в искусстве - как море в ракушке.

Художник - не шваль, если даже спьяна

Мертвецки заснул на случайной подушке.

Какая-то чистая область души

Способна расцвесть, не пеняя на холод.

Он спит - как дитя в деревенской глуши,

Он - вечности сверстник, он - дьявольски молод!

Он с музами доблестно нас воспевал -

Ну как же не выпить потом с Мусагетом?

Ведь каждый художник с ним связан обетом,

И горе-тому, кто его забывал!

Оставь этот свет над его головой -

Горящая лампа да будет ответом,

На том ли он свете или на этом,

Когда он очнется от жажды живой

И воздух едва отличит от воды,

Глоток за глотком выплывая в реальность,

Где жесткая явь соскребает следы,

Отсюда ведущие в жуткую дальность,-

Там тело, легко от души отделясь,

Сливается с