Мориц Юнна
«Стихотворения»

Спасти в этот час виноватый

Последнее поприще - верность судьбе,

Невзгодами ярко богатой.

И если душа не отмыла обид

И реет в отдельном покое,

То кто же страдает, и любит, и длит

Мое пребыванье людское?

Источник: Прислал читатель

Та ведь боль еще и болью не была,

Так… сквозь сердце пролетевшая стрела.

Та стрела еще стрелою не была,

Так… тупая, бесталанная игла.

Та игла еще иглою не была,

Так… мифический дежурный клюв орла.

Жаль, что я от этой боли умерла.

Ведь потом, когда воскресла, путь нашла,

Белый ветер мне шепнул из-за угла,

Снег, морозом раскаленный добела,

Волны сизого оконного стекла,

Корни темного дубового стола,-

Стали бить они во все колокола:

"Та ведь боль еще и болью не была,

Так… любовь ножом по горлу провела".

Источник: Прислал читатель

И мой сурок со мною, он со мной,

печальный рыцарь музыки и музы,

он пил из луж, кормился у пивной

и брел плясать под скрипку в Сиракузы.

По разным странам… он в печах горел,

но был сожжен зимой, воскрес весною -

прекрасна жизнь! А музыка - предел

прекрасного! И мой сурок со мною…

Какие слезы он глотал порой,

какую видел ненависть и нежность!

И мой сурок со мною, он со мной -

любви случайность, грусти неизбежность.

Какой-то звук щемящий - между строк…

Откуда был он вызван тишиною?

Бессмертна жизнь! А музыка - порог

бессмертия! И мой сурок со мною…

Источник: Прислал читатель

Весьма подающий надежды

Поэт восемнадцати лет

Спросил меня в клубе однажды:

- Вы пьете коньяк или нет?

А я головой покачала,

Прицыкнув на юность свою.

А я ему так отвечала:

- Нет, я не курю и не пью.

Как будто дитя из-за парты,

Он робко спросил у меня:

- Вы любите резаться в карты

Запоем три ночи, три дня?

А я головой покачала,

Прицыкнув на юность свою.

А я ему так отвечала:

- Нет, я козырями не бью.

Глаза округлив голубые,

Он страсти искал роковые -

Годилась и та, и другая,

Отсутствием полным пугая!

(Ведь носятся