Мориц Юнна
«Стихотворения»

Курят взахлеб,

взасос,

До диафрагм,

до слез.

Курево, как иглу,

Держат, дымя в углу.

И раздается звук,

Похожий на поцелуй.

Режут глаза, как лук,

Дымные стрелы струй.

Пыли верблюжий пух.

Роба по-рыбьи -

плюх!

Нет,

чтобы лечь,

как вещь!

Плещет, как рыба лещ.

Каждый как в землю врос,

Ноги столбами - врозь,

Мечется пламя рук -

Сбросить резину брюк!

Прачка, что моет пол,

Видит их всех в упор -

Ветра, воды

сильней,

Вольной волны

вольней,

Величественней хребта

В самой большой гряде.

Величественней Христа,

Идущего по воде!

Источник: Прислал читатель

В воскресенье на зеленом катере,

В город запах привозя лесной,

Приплывают из колхозов Катеньки

Продавать подснежники весной.

И они идут прохладным городом,

И глаза их солнечно горят.

Говорят они крестьянским говором,

Очень тихо, мало говорят.

Сладко-сладко головы их кружатся

От столичной гулкой суеты,

И на шейках вздрагивают кружевца

Голубой крестьянской чистоты.

Все трамваи кажутся им красными,

Все машины бешено летят.

И они за башенными кранами,

Запрокинув головы, следят.

Вдохновенно, трепетно и искренне

Слушают фабричные гудки.

Воду им с серебряными искрами

Продают граненые ларьки.

Город, город! Запахи бензинные.

От восторга высохло во рту.

Трех крестьянских девочек с корзинами

Зазывают катера в порту.

Услыхав, бегут девчонки к пристани,

Где моторы шумные галдят,

Где на них задумчиво и пристально

Катера огнистые глядят.

Над водой, над мачтами, над реями,

Над тугими флагами портов

Этой ночью, словно птицы, реяли

Запахи непроданных цветов.

Три гудочка с берегом прощаются,

Три огня - как елочный орех.

Трем крестьянским девочкам прощается

Их земной рассеянности грех.

Источник: Прислал читатель

В тайге резвился энцефалит.

Мы ехали на быках.

Багульник-охальник охапкой цвел

У сопок на колпаках.

Весна с восторгом трубила в рог,

Ей нравился конный спорт.

Длинные ноги, семнадцать лет -

Наездница первый сорт!

Бездумно, лихо она неслась,

Но знала наверняка,

Что именно ей суждено создать

Ландыши из белка.

Все было гордо и велико,

Все било в багровый тон.

Угасни позже моей звезды,

Память моя о том,

Что в двадцать три я могла, смеясь,

Травинку держа во рту,

Прижаться гибким своим хребтом

К Яблонову хребту.

Источник: Прислал читатель

Земля казалась плоской под ногами.

Но исчезали в море корабли.

И кто-то первый робкими