Мориц Юнна
«Стихотворения»

Наметая сугробы крутые.

В облаках, наметающих мглу,

Бьют фонтаны лучей золотые.

Тайный блеск и сверканье вокруг!

Веет в воздухе свежим уловом.

Если кто-нибудь явится вдруг,

Мглистым я задержу его словом.

Я такие снопы развяжу,

На такой положу его клевер,

Головою к такому чижу,

К звездам, так облучающим север,

Что к моим облакам головой,

Головой к моим таинствам алым,

Он поклянчит в ладье гробовой

Плыть со мной под одним покрывалом.

Я отвечу на это, смеясь,

Я убью этот замысел шуткой,-

Ведь любая застывшая связь

Отвратительна пошлостью жуткой!

Нет, скажу я, останься волной -

Друг на друга мы с пеньем нахлынем!

Будь со мною-и только со мной!-

Но сверкай одиночеством синим.

Да, сверканье - вот главное в нас!

Обнажая его неподдельность,

Блещет близости острый алмаз,

Углубляющий нашу отдельность.

Тайный блеск - это жизнь, это путь

(Это-голая суть, я согласна!),-

Потому и раздвоена грудь,

Что не все до конца мне тут ясно.

Источник: Прислал читатель

Поначалу раздалися трубы -

С неба, свыше. И я поняла,

Что по небу летят однолюбы,

До того, как лицо подняла.

Гуси-лебеди, вольному - воля,

Золотистые кольца в глазу.

Все вы сверху поете от боли,

От тоски по всему, что внизу.

Ваша дикость созвучна отваге,

А печаль - воедино с людской,

Словно шепот пера и бумаги,

Словно левая с правой рукой.

Из голодного, гордого детства,

Где строга и естественна речь,

Вы на крыльях несете младенца,

Чтобы с ним перед матерью лечь.

Так не могут ни ястреб, ни ворон

Кровь и кража у них вперехлест.

Так не могут убийцы и воры,

Могут лебеди - мраморный мост.

И навек возле век полукружья -

Тени птиц однолюбых на мне,

Два крыла у которых снаружи

И не менее крыл в глубине.

Источник: Прислал читатель

Дома в треуголках гасили огни,

На ратуше пели куранты.

Из бара на улице Львиной Ступни

Вразвалку брели аспиранты.

Мне нравилась эта чужбина. У ней

Душа оказалась опрятна.

Любимый! Не знала, что тысячи дней

Отсюда не вырвусь обратно.

И дрогнула почва, и хлынула мгла,

И я полюбила другое,

Другого, других. Лучше б я умерла,

Чем это великое горе!

Но мне