Гургани Фахриддин
«Вис и Рамин»

Как для других -- сады или чертоги.

Чем путь длинней, опасней, тяжелее,

Тем для влюбленных лучше и милее.

Влюбленный, чтоб с дороги не свернуть,

Преобразит в нетрудный -- трудный путь.

Рамин, сперва страдая, понемногу

На сладостную выбрался дорогу.

А сердце Вис терзалось от мучений

И увядало, как листок осенний.

Как в подземелье, тосковала дома,

Ланиты стали желты, как солома.

Ей пышные наряды надоели,

Избавилась от перстней, ожерелий.

Не знала сна, ни пищи, ни надежды,

В ней страсть жила, сорвав свои одежды.

Душа для всех желаний заперта, -

Как для улыбки заперты уста.

Змеей казалась ей родная мать,

Стремилась от себя Виру прогнать.

На солнце светлое посмотрит днем, -

Черты Рамина различает в нем,

И, кудри милого напоминая,

Казалась ей печальней тьма ночная.

Сидела на айване постоянно

И в сторону смотрела Хорасана

И думала: "О, если б ветерок

Оттуда прилетел на мой порог!

Он прилетел бы утром с тех равнин,

А вечером приехал бы Рамин.

На Рахше восседал бы, на коне,

Спиною к Мерву и лицом ко мне.

Конь разукрашен, пестрый, как павлин,

Как лист "Аржанга" -- на коне Рамин!"

Вис погружалась часто в эти думы,

Томилась плоть, на сердце -- гнет угрюмый.

Однажды находилась Вис на крыше,

А солнце поднималось выше, выше.

Два солнца с хорасанской стороны

Пришли, двоякой силою полны:

Земле явило свет одно светило,

Другое -- сердцу счастье возвестило!

Он, как больной к целительному зелью,

Явился к Вис, влекомый дивной целью.

Самшит и мирт соединились вновь.

Заплакать их заставила любовь.

Сперва ланит коснулись их уста,

Потом слились, сомкнулись их уста!

Вот за руки влюбленные взялись,

Рамин вступил в опочивальню Вис.

Она сказала: "Ты всего достиг,

Ты отыскал с алмазами рудник,

А ныне в этом царственном чертоге

Ты восседай, не ведая тревоги,

То мною наслаждайся и вином,

То ловлей на раздолии степном.

Ты на охоту прибыл к нам