Северянин Игорь Васильевич
«Полное собрание стихотворений»

Сойдемся мы в одной задаче:

Познать непознанный наркоз…

Ты, завсегдатай мудрых келий,

Поющий смерть, и я, моряк,

Пребудем в дружбе: нам, Шенгели,

Сужден везде один маяк.

Закончен том, но не закончен

Его раздробленный сюжет.

Так! с каждою главою звонче

Поет восторженный поэт.

Напрасно бы искать причала

Для бесшабашного певца:

В поэме жизни нет начала!

В поэме жизни нет конца!

Неисчерпаемая тема

Ждет всей души, всего ума.

Поэма жизни – не поэма:

Поэма жизни – жизнь сама!

Вервэна, устрицы и море,

Порабощенный песней Демон -

Вот книги настоящей тема,

Чаруйной книги о святом Аморе.

Она, печалящая ваши грезы,

Утонченные и бальные,

Приобретает то льняные,

То вдруг стальные струнные наркозы.

Всмотритесь пристальнее в эти строки:

В них – обретенная утрата.

И если дух дегенерата

В них веет, помните: всему есть сроки.

О, замороженные льдом,

Вы, под олуненным лимоном,

Своим муарным перезвоном

Заполонившие мой дом,

Зеленоустрицы, чей писк

И моря влажно-сольный запах,-

В оттенках всевозможных самых -

Вы, что воздвигли обелиск

Из ваших раковин, – мой взор,

Взор вкуса моего обнищен:

Он больше вами не насыщен,-

Во рту растаял ваш узор…

Припоминаю вас с трудом,

Готовый перерезать вены,

О, с лунным запахом вервэны,

Вы, замороженные льдом!

Ликер из вервэны – грёзерки ликер,

Каких не бывает на свете,

Расставил тончайшие сети,

В которые ловит эстетов – Амор

Искусно.

Луною, наполнен сомнамбул фужер

И устричным сердцем, и морем.

И тот, кто ликером аморим,

Тому орхидейное нежит драже

Рот вкусно.

Уста и фужер сетью струн сплетены,

При каждом глотке чуть звенящих,

Для нас – молодых, настоящих,-

Для нас, кто в Сейчас своего влюблены

Истому.

Лишь тот, кто отрансен, блестящ, вдохновен,

Поймет тяготенье к ликеру,

Зовущему грезы к узору,

К ликеру под именем: Crеme de verveine -

Больному.

Мы – извервэненные с душой изустреченною,

Лунно-направленные у нас умы.

Тоны фиолетовые и тени сумеречные

Мечтой болезненной так любим мы.

Пускай упадочные, но мы – величественные,

Пускай неврастеники, но в свете тьмы

У нас задания, веку приличественные,

И соблюдаем их фанатично мы.

Мы – фанатики наших изборов,

Изысков, утонка.

Мы чувствуем тонко

Тем,