Северянин Игорь Васильевич
«Полное собрание стихотворений»

Мне кажется, что сердце биандрии,

Идейной биандрии – виноград.

Она стремится в зной Александрии,

Лед Мурмана в него вместиться рад.

Ему отраден запах малярии,

Ему набатны оргии трибад.

Влиянье винограда на трибад,

Как и на сердце пламной биандрии,

Утонченней миазмов малярии.

Да, в их телах блуждает виноград,

Он опьянять безумствующих рад

Экваторьяльностью Александрии.

Причин немало, что в Александрии

Гораздо больше чувственных трибад,

Чем в Швеции: способствовать им рад

Там самый воздух. Но для биандрии

И выльденный шипучий виноград

На севере – намек о малярии…

В Батуме – там, где царство малярии,

Гордятся пальмы, как в Александрии,

У рощ лимонных вьется виноград,

Зовя к себе мечтания трибад.

Он, родственный инстинктам биандрии,

Припасть к коленям, льнущим к страсти, рад.

О, как турист бывает ярко рад,

Когда ему удастся малярии

Избегнуть, или в зной Александрии

Умерить льдяным взором биандрии

Кокетливой, иль в хохоте трибад

Пить дышущий поляром виноград…

Не для мужчин трибадный виноград, -

Его вкусив, не очень будешь рад:

В нем смех издевкой девственных трибад…

Страшись и биандрийной малярии,

То веющей огнем Александрии,

То – холодом распутной биандрии…

Покаран мир за тягостные вины

Свои ужаснейшей из катастроф:

В крови людской цветущие долины,

Орудий шторм и груды мертвецов,

Развал культуры, грозный крах науки,

Искусство в угнетеньи, слезы, муки,

Царь Голод и процессии гробов.

Царь Голод и процессии гробов,

Пир хамов и тяжелые кончины,

И притесненье солнечных умов,

И танки, и ньюпор, и цеппелины,

И дьявол, учредивший фирму Крупп,

Испанская болезнь, холера, круп -

Все бедствия, притом не без причины…

Все бедствия, притом не без причины:

От деяний, от мыслей и от слов.

Еще порхают ножки балерины,

Еще не смолкли ветерки стихов,

Еще звучат цветения сонат,

Еще воркуют сладко адвокаты,-

А мир приять конец уже готов.

Да, мир приять конец уже готов

В когтях нечеловеческой кручины,

Пред судным ликом массовых голгоф

И пред разверстой пропастью трясины.

Но жизнь жива, и значит – будет жив

И грешный мир – весь трепет, весь порыв!

Он будет жить, взнесенный на вершины!

Он будет жить, взнесенный на вершины,

В благоуханном шелесте дубров,

В сияньи солнца, в звуках мандолины,

В протяжном гуде северных ветров,

В любви сердец, в изнежии малины,

В симфониях и в меди четких строф.

Мир исполин – бессмертны исполины!

Мир исполин, – бессмертны