Северянин Игорь Васильевич
«Полное собрание стихотворений»

Смотрю в смятеньи и испуге я

На них, глазами их дробя…

Ты вся, ты вся такая сборная:

Стрекозка, змейка и вампир.

Златая, алая, лазорная,

Вся – пост и вакханальный пир…

Ванг и Абианна, жертвы сладострастья,

Нежились телами до потери сил.

Звякали призывно у нее запястья,

Новых излияний взор ее просил.

Было так безумно. Было так забвенно.

В кровь кусались губы. Рот вмещался в рот.

Трепетали груди и межножье пенно.

Поцелуй головки – и наоборот.

Было так дурманно. Было так желанно.

Была плоть, как гейзер, пенясь, как майтранк.

В муках сладострастья млела Абианна,

И в ее желаньях был утоплен Ванг.

Berrin, Gourmets, Rabon, Ballet,

Иванов, Кучкуров и Кестнер

Сияли в петербургской мгле -

Светил верхушечных чудесней…

Десертный хлеб и грезоторт

Как бы из свежей земляники -

Не этим ли Иванов горд,

Кондитер истинно-великий?…

А пьяновишни от Berrin?

Засахаренные каштаны?

Сначала – tout, а нынче – rien:

Чтоб левых драли все шайтаны!

Bonbons de violletres Gourmets,

Пирожные каштанов тертых -

Вкушать на яхтенной корме

Иль на bеаumоndе'овых курортах.

Мечтает Grace, кого мятеж

Загнал в кургауз Кисловодска:

“О, у Gourmets был boule de neige”,

Как мятно-сахарная клецка…

И Нелли к Кестнеру не раз

Купить “пастилок из малины”

Заехала: забыть ли вас?

Вы таяли, как трель Филины!

И ты прославлен, Кучкуров,

Возделыватель тортов “Мокка”!

Ах, не было без них пиров

От запада и до востока…

А Гессель? Рик? Rabon? Ballet?

О что за булочки и слойки!

Все это жило на земле.

А ныне все они – покойки!

Мне сказали однажды:

“Изнывая от жажды

Просвещенья, в России каждый, знай, гражданин

Тонко любит искусство,

Разбираясь искусно

Средь стихов, средь симфоний, средь скульптур

и картин”

Чтобы слух сей проверить,

Стал стучаться я в двери:

“Вы читали Бальмонта, – Вы и Ваша семья?”

“Энто я-то? аль он-то?

Как назвали? Бальмонта?

Энто что же такое? не пойму что-то я.

Може, энто письмовник?

Так читал нам садовник,

По прозванью Крапива – ик! – Крапива Федул.

Може, энто лечебник?

Так читал нам нахлебник,

Что у нас проживает: Парамошка Разгул.

Може, энто оракул?”-

Но уж тут я заплакал:

Стало жаль мне Бальмонта, и себя, и страну:

Если “граждане” все так -

Некультурнее веток,

То стране такой впору погрузиться в волну!..

Раньше паюсной икрою мы