Северянин Игорь Васильевич
«Полное собрание стихотворений»

А царь, алкоголик безвольный,

Уселся на троне втроем

С царицею самодовольной

И родственным ей мужиком.

Был образ правленья беспутен -

Угрозный пример для корон:

Бесчинствовал пьяный Распутин,

Усевшись с ногами на трон.

Упадочные модернисты

Писали ослиным хвостом

Пейзажи, и лишь букинисты

Имели Тургенева том.

Свирепствовали декаденты

В поэзии, точно чума.

Дарили такие моменты,

Что люди сбегали с ума.

Уродливым кактусом роза

Сменилась для моды. Коза

К любви призывалась. И поза

Настойчиво лезла в глаза.

И этого было все мало,

И сытый желудок хотел

Вакхического карнавала

Разнузданных в похоти тел.

И люди пустились в эксцессы,

Какие не снились скотам.

Изнервленные поэтессы

Кривлялись юродиво там.

Кишки обжигались ликером,

И похоть будили смешки,

И в такт бархатистым рессорам

Качелились в язвах кишки.

Живые и сытые трупы,

Без помыслов и без идей,

Ушли в черепашии супы, -

О, люди без сути людей!

Им стало филе из лягушки

Дороже пшеницы и ржи,

А яды, наркозы и пушки -

Нужнее, чем лес и стрижи.

Как сети, ткать стали интриги

И, ближних опутав, как рыб,

Забыли музеи и книги,

В руке затаили ушиб!

Злорадно они ушибали

Того, кто доверился им.

Так все очутилось в опале,

Что было правдиво-святым.

И впрямь! для чего людям святость?

Для святости – анахорет!

На подвиги, боль и распятость

Отныне наложен запрет.

И вряд ли притом современно

Уверовать им в интеллект

И в Бога. Удел их – надменно

Идти мимо “разных там сект”…

И вот, под влиянием моды,

Святое отринувшей, все

На модных ходулях “комоды”

Вдруг круг завели в колесе.

Как следствие чуши и вздора -

Неистово вверглись в войну.

Воскресли Содом и Гоморра,

Покаранные в старину.

1918 – Х

В свое “сиреневое царство”

Меня зовешь ты в Петроград.

Что это: едкое коварство?

Или и вправду ты мне рад?

Как жестко, сухо и жестоко

Жить средь бесчисленных гробов,

Средь диких выходцев с востока

И “взбунтовавшихся рабов”!

И как ты можешь, тонкий, стильный,

Ты, принц от ног до головы,

Жить в этой затхлости могильной,

В болотах призрачной Невы?

Скелетовидная Холера

И пучеглазая Чума

Беспутствуют, смеются серо,

Ужасные, как смерть сама.

И методически Царь Голод

Республику свергает в топь…

А ты, который горд и молод,

Пред ним – опомнись! – не холопь!

Беги ко мне, страшись “татарства”!

Мой край возник, как некий страж.

Твое ж “сиреневое царство”-

Болотный призрак и мираж.

Не дай мне думать, рыцарь верный,

Чей взлет всегда был сердцу люб,

Что