Камоэнс Луиш де
«Лузиады»

Остаться дома дружно заклинали.

Казалось, что холмы в немом смятенье

Рыданьем нашим близким отвечали.

И поглощали белые песчинки

Немых холмов прозрачные слезинки.

93

Мы проходили к кораблям прекрасным,

На бедных женщин глаз не подымая,

Чтоб в час отплытья, скорбный и ужасный,

Не сокрушила нас печаль лихая.

Мы избежали проводов напрасных,

Усугублять страданья не желая,

Обычай сей лишь умножает муки,

Что нам несет жестокая разлука.

94

Но вдруг старик, чей вид благопристойный

Внушал толпе шумливой уваженье,

Тряхнул главой три раза беспокойно,

На нас взирая в горестном волненье,

И возопил, да так, что шум прибойный

Не заглушил тех горестных речений,

Что обратил к нам старец распаленный,

Годами долгой жизни умудренный:

95

"О тщетная, бессмысленная слава,

О суеты безумной воплощенье!

К тебе, забыв о войнах и забавах,

Стремятся все с неистребимым рвеньем!

Ты покоряешь земли и державы,

Играешь миром в дерзком упоенье,

Несешь ему погибель и страданья,

И тяготы жестоких испытаний.

96

Даришь ты миру войны и разбои,

Измены, преступленья и злодейства,

Отсутствие душевного покоя,

Убийства, мятежи, прелюбодейства.

Играешь ты безумною толпою,

Империи крушишь и королевства,

Но есть всегда невежды, что охотно

Тебя считают Славой Благородной.

97

Какие беды, муки и лишенья

На наше государство ты обрушишь?

В каких еще ужасных злоключеньях

Свою немилость к нам ты обнаружишь?

Чем увлечешь младое поколенье

И чем его спокойствие нарушишь?

Что посулишь ему? Какие беды?

Какие лавры, перлы и победы?

98

А ты, Адама бедного потомство,

Ослушника, который справедливо

Был изгнан за грехи и вероломство

Из рая в край убогий и тоскливый,

И в наказанье за свое упорство

Век золотой, невинный и счастливый,

Он навсегда, безумец, потерял

И в век железный навсегда попал!

99

Фантазии бесплодной предаваясь,

Свирепость ты геройством объявило

И, суетой безумной упиваясь,

Подвергнуть жизнь опасности решило.

Сомнительной отвагой отличаясь,

Ты цену жизни, видно, позабыло,

Хоть в смертный час ей