Китс Джон
«Стихотворения (2)»

И снова слов прилив, что ветр принес,

Когда открыл с гравюрами я папки,

И с ними новых образов охапки:

Изгиб лебяжьей шеи в камышах,

И коноплянка, что поет в кустах,

И бабочки полет золотокрылой,

И роза, что радушно ей раскрыла

Объятия роскошных лепестков,

О да, припас я много для стихов

Видений сладостных, картин прекрасных!

И не забыть бы Сон - из маков красных

Украсил голову его венок

Я, право, мало без него бы мог,

И лучшие стихи - его заслуга.

А вот раздался милый голос друга,

Сменясь опять отрадной тишиной.

На ложе день перебираю свой,

Прошедший в доме мудрого поэта,

Хранителя старинного секрета

Досугов сладостных. А со шкафов

Глядят на нас певцы былых веков

С улыбкой мраморной. О, счастлив тот,

Кто славу Будущему предает!

По стенам вижу фавнов козлоногих;

Они резвятся у развалин строгих

Классического храма, глядя знойно

На юных нимф, что вереницей стройной

Идут поодаль. Та, что краше всех,

Воздела к небу руки. Легкий смех

Звучит и голос сладостной свирели

Так томно, что и фавны присмирели,

И в небе разгорается рассвет.

А вот картина на другой сюжет:

Купание Дианы. Нимфы нежно

Ей услужают. Брошены небрежно

Одежды светлые. Плащ тонкотканый

Свисает через край тяжелой ванны.

Колышет медленно его вода

Так океан покорные суда

Качает, легким ветерком волнуем,

Так водоросли, повинуясь струям,

Колеблются, - единый ритм живет

Во всем необозримом царстве вод.

А вот Сафо глядит куда-то вдаль.

Ее чело покинула печаль,

Задумчивость на время отступила,

И милый лик улыбка осветила.

Печален взор Альфреда короля:

Великий полон жалости, деля

Страданья сирых. И Костюшко мрачен:

Тяжелый жребий был ему назначен.

А вот вперил Петрарка жадный взгляд

В небесный лик Лауры - как глядят,

Счастливцы! - и над ними вознесла

Поэзия победные крыла.

Поэзия со своего престола

Глядит повсюду, и в моря и в долы,

Все ведомо ей, что вокруг творится,

А я