Алексеев Вадим Викторович
«Хорхе Луис Борхес. Алгорифма»

– Говорят, родилась там из пены Венера…

Край сокровенных и благословенных грёз,

Ты прежде был страной цветущей и прекрасной,

Там прославлялся культ богини сладострастной,

Там лавр благоухал меж ароматных роз.

Там благородный мирт, маня блаженной тенью,

Укрыться приглашал от зноя близ воды,

Вечнозелёные роскошные сады

Там охлаждали взор своей прохладной сенью.

Увы, ну а теперь вдали была видна

Пустынная земля, скалистый дикий остров,

Огромная скала, похожая на остов,

Вот только странная была там вещь одна.

То не был древний храм, где жрица молодая

Походкой, что звала, манила и влекла,

Влюблённая в цветы, навстречу морю шла,

Грудь ветру распахнув… Отвёл бы взгляд куда я?

Когда же к берегу пригнал нас нежный бриз

И мы прибрежных птиц вспугнули парусами,

На виселице труп предстал под небесами,

Что принят нами был сперва за кипарис.

Уж птицы гадкие давно клевали тело,

А солнце всё сильней палило мертвеца,

То, что назвал бы я остатками лица,

Куда-то в пустоту далёкую глядело.

Вместо глаз – два провала. До самых колен,

– Уж чего, ну а мерзости было в излишке! -

Между ног провисали кровавые кишки,

Заменявшие трупу расклёванный член.

А внизу – сброд завистливых четвероногих,

Обделённых добычей, голодных и злых,

Чей главарь – самый крупный – ходил среди них,

Как палач на плацу меж подручников многих.

Обитатель Сиферы, проживший во зле,

Даже мёртвый ты молча сносил оскорбленья,

За какие такие ещё преступленья

Твоё тело не предано было земле!

Труп изрядно смердел. Ошалев от икоты,

Я хотел было нос посильнее зажать,

Но не выдержал, ибо не смог удержать

Омерзительно тёплую массу блевоты.

Бедный чёрт! Леденела от ужаса кровь.

Кто повесил тебя на скандальную сцену?

Вот какую ты платишь за прошлое цену,

Вот чем ты для меня обернулась, любовь.

Сияли небеса и море ликовало,

А у меня в глазах померкнул белый свет,

Картина мрачная, страшней которой нет,

Как наважденье мне покоя не давала:

На острове твоём, Венера, видел я

Лишь виселицы столп да тела поруганья,

О, Боже, дай мне сил смотреть без содроганья,

Как отвратительная душа и плоть моя!

Таков он, заговор поэтов против политиков, возомнивших себя хозяевами жизни. Меня намеревались принести в жертву как коня, выдав за "Антихриста". Да только в коне