Алексеев Вадим Викторович
«Хорхе Луис Борхес. Алгорифма»

Сонетный канон был переоткрыт в Италии в ХIII веке, однако как форма стихосложения существовал задолго до этого в языке Ура Халдейского. Переоткрытие сонетного канона столь же объективно, как изобретение колеса, к примеру. Число 14 (по количеству строк), противопоставленное "числу зверя", тоже имеет символическое значение: "И сделал царь большой престол из слоновой кости и обложил его чистым золотом; верх сзади у престола был круглый, и были с обеих сторон у места сидения локотники, и два льва стояло у локотников, и ещё двенадцать львов стояли на шести ступенях по обе стороны" (3 Царств: 10, 18-20). Сонет, следовательно, символизирует трон Соломона, а может быть и наоборот – трон Соломона – это символ сонета, известного с древнейших времён.

Перед нами одно из немногих литературных произведений, открыто осудивших мужеложество. До Борхеса на подобное осмеливался лишь Бодлер ("Скелет-землерой", "Злосчастный стекольщик") и Достоевский ("Бесы"). Но даже предшественники Борхеса взывали к догадливости читателя, тогда как Хорхе называет вещи прямо. На традиционный русский вопрос: "Откуда у хлопца испанская грусть?" – Борхес даёт исчерпывающий ответ: мы испанцы, как и вы, русские, ненавидим гомосексуализм.

Поэма повествует об истории открытия тайны имени "Вадим", в котором есть анаграмма "вид мадам (а дева!)". Борхес свидетельствует (а кто станет сомневаться в его компетентности по данному вопросу?): во-первых, это таинственное имя непременно должно быть страшным, потому что об этом говорит Бог: "Я Царь великий, и имя Моё страшно у народов" (Малахии 1,14). Иудеи просмотрели все человеческие имена на предмет их анаграмматического значения и методом сплошного перебора открыли тайну имени "Вадим", которое само по себе образует анаграмму-шараду: "В ад им!". Но