Пессоа Фернандо
«Лирика»

Все вобрала душа моя, безбрежная, как вселенная.

Я вырвал игрушку из рук ребенка и ударил ребенка.

Глаза у него - как глаза моего сына, который

у меня, быть может, еще родится и которого

также убьют,

Испуганно и благочестиво молили меня за всех,

того не ведая сами.

Из комнатушки старухи я выволок портрет ее сына

и разорвал на клочки.

Испуганная и бессильная, она зарыдала...

Я внезапно понял, что она - моя мать, и всей кожей

ощутил страх божий.

У бедной вдовы разбил я машинку.

Она захлебнулась рыданьем, забыв о швейной

машинке.

А что, если в мире ином у меня будет дочь, и она

овдовеет, и с нею будут так обращаться?

Я, будучи капитаном, велел расстрелять крестьян

дрожащих,

Позволил насиловать дочерей, чьи отцы привязаны

были к деревьям.

Теперь я понял, что все это произошло в моем сердце,

Что все это жжет и душит и я не могу шевельнуться,

не ощутив этой боли.

Боже, сжалься надо мной, никого не жалевшим!

ТРЕБУХА В ТОМАТНОМ СОУСЕ

Однажды, в недорогом ресторанчике, вне времени

и пространства

Мне подали любовь - под видом холодной требухи

в томатном соусе.

Я вежливо сказал посланцу кухни,

Что предпочитал бы есть ее горячей,

Что это блюдо - требуху в томатном соусе

холодным не едят.

Мне стали возражать.

Я всегда оказываюсь неправ, даже в ресторане.

К холодной требухе я не притронулся,

другого ничего мне не хотелось,

Я заплатил по счету и пошел бродить по улицам.

Какая бессмыслица, правда?

Но так случилось со мной.

(В детстве каждого человека был какой-нибудь сад,

Собственный, городской, соседский,

Настоящим хозяином сада были тогда наши игры;

А теперь нам грустно.)

Я прекрасно все это знаю, и все-таки

Я попросил любви - а дали

Холодной требухи в томатном соусе.

Такую требуху никто не ест холодной.

Мне подали ее холодной.

Я оставил ее нетронутой. Была она холодной.