Пессоа Фернандо
«Лирика»

Сколько высоких, чистых, светлых устремлений

Да, высоких, и чистых, и светлых

И, быть может, вполне осуществимых,

Никогда не увидят дневного света,

не достигнут слуха людей?

Мир - для тех, кто родился его покорить,

А не для тех, кто мечтает об этом, хоть и

с полным правом.

Я вымечтал больше, чем Наполеон завоевал.

Я прижал к груди род людской крепче, чем Христос,

Я разработал доктрины, которые Канту не снились.

Но я есмь и останусь, наверно всегда, человеком

с мансарды,

Хоть живу и не там.

Я останусь навеки "не родившимся для этого",

Я останусь навеки "тем, кто имел основания...",

Я останусь навеки тем, кто ждет,

что ему распахнется

калитка в стене, изначально лишенной калитки,

Тем, кто, в курятнике сидя, гимн Бесконечности пел,

Тем, кто Господа глас услыхал в глубоком колодце.

Верить в себя? Нет. И в ничто другое.

И на воспаленную мою голову обрушивает Природа

Свое солнце, свой дождь, ветер,

ерошащий мне волосы,

И все прочее, что придет или должно прийти,

а может и не прийти.

Сердечники, рабы далеких звезд,

Мы завоюем мир, не встав с постели,

Потом проснемся - как он тускл и мрачен,

Потом мы встанем - мир уже чужой,

Из дома выйдем - мир окажется Землею,

а к ней в придачу

Галактика, и Млечный Путь, и Бесконечность.

(Ешь шоколадки, девочка,

Ешь шоколадки!

В них заключена вся мудрость мира,

Кондитерская наставляет лучше, чем все религии.

Ешь, маленькая, грязная девчонка!

О, если б я мог так самозабвенно, так истинно,

как ты, жевать конфеты,

Но, золотистую фольгу сдирая, я мыслю

И шоколад роняю наземь, как выронил когда-то

жизнь свою.)

А что останется от горечи сознанья, что я никем

не буду?

Стремительная скоропись стихов,

Парадный вход, ведущий в Бесконечность.

Но я, по крайней мере, посвящаю бесслезное

презренье самому себе,

И я, по крайней мере, благороден хотя бы в том

движении, которым

Швыряю ветошь