Гейне Генрих
«Романсеро»

Ломает в страхе руки...

Бессилен крест прогнать любовь,

Спасти от сладкой муки!

II

"Я -- Аполлон бог музыки,

Прославленный повсюду.

Был на Парнасе в Греции

Мой храм, подобный чуду.

На Монпарнасе, в Греции,

Под кипарисной сенью,

Внимал я струй Касталии

Таинственному пенью.

Ко мне сходились дочери,

Смеялись, танцевали

Иль вокализ, ля-ля-ри-ри,

Веселый распевали.

В ответ им рог: тра-ра, тра-ра -

Гремел, леса пугая, -

То Артемида дичь гнала,

Сестрица дорогая.

И стоило кастальских вод

Губами мне коснуться -

Мгновенно сердце запоет,

И строфы сами льются.

Я пел -- и вторила, звеня,

Мне лира золотая.

Сквозь лавры Дафна на меня

Глядела, замирая.

Я пел, и амброзийное

Лилось благоуханье,

Вселенную единое

Наполнило сиянье.

Я прогнан был из Греции,

Скитаюсь на чужбине,

Но в Греции, но в Греции

Душа моя доныне".

III

В одеяние бегинок,

В плащ тяжелый с капюшоном

Из грубейшей черной саржи,

Облеклась черница тайно.

И стремительно шагает

Рейнским берегом, дорогой

На Голландию, и встречных

Вопрошает поминутно:

"Не видали Аполлона?

Плыл он вниз, одетый в пурпур,

Пел, бряцал на звонкой лире,-

Он кумир, он идол мой!"

Не хотят ответить люди:

Этот молча отвернется,

Тот, смеясь, глаза таращит,

А,иной вздохнет: "Бедняжка!"

Но навстречу ковыляет

Грязный, ветхий старикашка

И, руками рассуждая,

Что-то сам себе бормочет.

За спиной его котомка,

Он в шапчонке треугольной

И, хитро прищуря глазки,

Стал и слушает монашку,

"Не видали Аполлона?

Плыл он вниз, одетый в пурпур,

Пел, бряцал на лире звонкой,-

Он кумир, он идол мой!"

Ухмыляясь и кивая

Сокрушенно головою,

Старичок перебирает

Рыжеватую бородку..

"Как я мог его не видеть!

Сорок раз видал в немецкой

Синагоге в Амстердаме.

Был он кантором и звался

Ребе Файбиш, -- по-немецки

Файбиш значит Аполлон.

Но, ей-богу, он не идол!

Красный плащ? Конечно, знаю.

Красный плащ! Хороший бархат

По восьми флоринов локоть;

Счет пока не погашен.

И отца его отлично

Знал я: это Мозес Итчер^