Гейне Генрих
«Романсеро»

И так раздражающе смотрит в глаза,

С насмешкой и горьким укором.

Чудак утверждает, что он -- это я,

Что мы с ним одно и то же -

Один несчастный, больной человек

В бреду, на горячечном ложе,

Что здесь не харчевня, не Годесберг,

А дальний Париж и больница...

Ты лжешь мне, бледная немочь, ты лжешь!

Не смей надо мною глумиться!

Смотри, я здоров и как роза румян,

Я так силен -- просто чудо!

И если рассердишь меня, берегись!

Тебе придется худо!

"Дурак!" -- вздохнул он, плечами пожав,

И это меня взорвало.

Откуда ты взялся, проклятый двойник?

Я начал дубасить нахала.

Но странно, свое второе "я"

Наотмашь я бью кулаками,

А шишки наставляю себе,

Я весь покрыт синяками.

От этой драки внутри у меня

Все пересохло снова.

Хочу вина попросить -- не могу,

В губах застревает слово.

Я грохаюсь об пол и, словно сквозь coi

Вдруг слышу: "Примочки к затылку

И снова микстуру -- по ложке в час,

Пока не кончит бутылку".

Когда пиявка насосалась,

Посыпь ее солью, и в тот же миг

Сама отвалится она.

А как мне тебя отвадить, старик?

Мой старый друг, кровопийца мой давню

Где взять подходящую соль для тебя?

До капли весь мой мозг спинной

Ты высосал, крепко меня любя.

С тех пор я стал и тощ и бледен,

Одни лишь кости да кожа, а ты,

Смотри-ка, статен и румян,

И жирный животик, и щечки толсты.

О боже, пошли ты мне просто бандита!

Пырнет -- и кончит мученье мое.

А эта пиявка так нудно сосет,

Ну как избавиться от нее?

x x x

Землю губит злой недуг.

Расцветет -- и вянет вдруг

Все, что свежестью влекло,

Что прекрасно и светло.

Видно, стал над миром косным

Самый воздух смертоносным

От миазмов ядовитых

Предрассудков неизжитых.

Налетев слепою силой,

Розы женственности милой

От весны, тепла и света

Смерть