Гейне Генрих
«Романсеро»

Бродят вновь по залам хмурым.

Смех, объятья, нежный лепет,

Горечь сладостных обетов,

Замогильная галантность

Века рыцарей-поэтов.

"Жоффруа! Погасший уголь

Загорелся жаром новым.

Сердце мертвое подруги

Ты согрел волшебным словом".

"Мелисанда! Роза счастья!

Всю земную боль и горе

Я забыл -- и жизни радость

Пью в твоем глубоком взоре".

"Жоффруа! Для нас любовь

Сном была в преддверье гроба.

Но Амур свершает чудо,-

Мы верны и в смерти оба".

"Мелисанда! Сон обманчив,

Смерть -- ты видишь -- также мнима.

Жизнь и правда -- лишь в любви,

Ты ж навеки мной любима!"

"Жоффруа! В старинном замке

Любо грезить под луною.

Нет, меня не тянет больше

К свету, к солнечному зною".

"Мелисанда! Свет и солнце -

Все в тебе, о дорогая!

Там, где ты, -- любовь и счастье,

Там, где ты, -- блаженство мая!"

Так болтают, так блуждают

Две влюбленных нежных тени,

И, подслушивая, месяц

Робко светит на ступени"

Но, видениям враждебный,

День восходит над вселенной -

И, страшась, они бегут

В темный зал, в- ковер настенный.

ПОЭТ ФИРДУСИ

К одному приходит злато,

Серебро идет к другому,-

Для простого человека

Все томаньг -- серебро.

Но в устах державных шаха

Все томаны -- золотые,

Шах дарит и принимает

Только золотые деньги,

Так считают все на свете,

Так считал и сам великий

Фирдуси, творец бессмертной

Многоелавной "Шах-наме".

Эту песню о героях.

Начал он по воле шаха.

Шах сулил певцу награду:

Каждый стих -- один томан.

Расцвело семнадцать весен,

Отцвело семнадцать весен,

Соловей прославил розу

И умолк семнадцать раз,

А поэт-сидел прилежно

У станка крылатой мысли,

День и ночь трудясь прилежно,

Ткал ковер узорной песни!

Ткал поэт ковер узорный

И вплетал в него искусно

Все легенды Фарсистана,

Славу древних властелинов,

Своего народа славу,

Храбрых витязей деянья,

Волшебство и злые чары

В раме сказочных цветов.

Все цвело, дышало, пело,

Пламенело, трепетало,-

Там сиял, как свет небес,

Первозданным свет Ирана,