Гейне Генрих
«Романсеро»

И радуется празднику спросонок.

Семейным счастьем мы живем,

От беса -- то, что манит выше!

Мир воротился в отчий дом,

Как ласточка под сень знакомой крыши,

Все спит в лесу и на реке,

Залитой лунными лучами.

Но что там? Выстрел вдалеке,-

Быть может, друг расстрелян палачами!

Быть может, одолевший враг

Всадил безумцу пулю в тело.

Увы, не все умны, как Флакк, -

Он уцелел, бежав от битвы смело!

Вновь треск... Не в честь ли Гете пир

Иль, новым пламенем согрета,

Вернулась Зонтаг в шумный мир

И славит лиру дряхлую ракета?

А Лист? О, милый Франц, он жив!

Он не заколот в бойне дикой,

Не пал среди венгерских нив,

Пронзенный царской иль кроатской пикой

Пусть кровью изошла страна,

Пускай раздавлена свобода,-

Что ж, дело Франца сторона,

И шпагу он не вынет из комода.

Он жив, наш Франц! Когда-нибудь

Он сможет прежнею отвагой

В кругу своих внучат хвастнуть:

"Таков я был, так сделал выпад шпагой".

О, как моя вскипает кровь

При слове "Венгрия"! Мне тесен

Немецкий мой камзол, и вновь

Я слышу трубы, зов знакомых песен.

Опять звучит в душе моей,

Как шум далекого потока,

Песнь о героях прошлых дней,

О Нибелунгах, павших жертвой рока.

Седая быль повторена,

Как будто вспять вернулись годы.

Пусть изменились имена -

В сердцах героев тот же дух свободы.

Им так же гибель рок судил:

Хоть стяги реют в гордом строе,-

Пред властью грубых, темных сил

Обречены падению герои.

С быком вступил в союз медведь,

Ты пал, мадьяр, в неравном споре,

Но верь мне -- лучше умереть,

Чем дни влачить, подобно нам, в позоре.

Притом хозяева твои -

Вполне пристойная скотина,

А мы -- рабы осла, свиньи,

Вонючий пес у нас за господина!

Лай, хрюканье -- спасенья нет,

И что ни день -- смердит сильнее.

Но не волнуйся так, поэт,-

Ты нездоров, и помолчать -- вернее.

17

ДУРНОЙ СОН

Во сне я вновь стал