Широков Виктор Александрович
«Иглы Мглы»

и, словно бы из воска,

нагие стыли дерева,

беленые известкой.

Кто кисти в известь окунал,

плеща густую сырость,

чтоб, как к оглохшим окуням,

мы к кленам относились?!

Кто черствым сердцем не жалел,

дотронуться решаясь,

чтоб мертвый воздух тяжелел,

в кристаллы превращаясь?!

Еще гремел кленовый лист,

еще я шел куда-то;

и ветер-виолончелист

заканчивал сонату.

Как мухи белые, слепя,

возникли ниоткуда;

и это было - как судьба

и продолженье чуда.

7.10.68

* * *

Мертвым соком брызни,

папоротника твердь.

В этой страшной жизни

нужно умереть,

чтоб тебя читали,

чтоб тобой зажглись,

чтоб, шутя, листали

твою жизнь...

24.07.69

ДАЧНАЯ БАЛЛАДА

Тиха на даче жизнь. Безделье. Пустота.

Огромный день легко уходит в мирозданье.

Напудренных берез святая красота

стоит особняком, не требуя названья.

Кудрявый черный пес, свернувшийся клубком,

в облезлом кресле спит и в пышный ус не дует.

Жизнь кажется сплошным раскрашенным лубком,

и старый шулер-смерть здесь карты не тасует.

Ни звука скорбных труб, хоть кладбище - подать

рукою... Старики здесь ходят за грибами.

Разлита в воздухе, как масло, благодать;

и можно ощущать ее легко губами.

Лишь крашеный забор, зеленый, как листва,

напоминает нам о бренности унылой;

а свежих планок строй, как белая плотва,

набившаяся в сеть и стянутая силой.

Тиха на даче жизнь. Лишь ночью мотыльки

стремглав летят на свет и как собаки лают

на бьющий в тело жар, природе вопреки,

и только утром вновь до ночи засыпают.

Я дачный день тяну, как бредень по воде.

То ем, то сплю, то в лес хожу гулять с собакой.

Но в сне или в еде, повсюду и везде

я чувствую себя отловленной салакой.

Лишь только ночь придет, как бодрый, словно крот,

ворочаю пласты бессонницы огромной;

и черный небосвод, ссутулясь у ворот,

высматривает свет в одной из наших комнат.

Я тенью в потолок натружено упрусь,

полночи проведу над строками поэта.

За каждым словом - Русь; и