Широков Виктор Александрович
«Иглы Мглы»

Зачем, когда вошли в обыкновенье

лирические эти отступленья,

но, к слову, снова хочется сказать,

что я - земляк с Василием Каменским,

хотя знаком с его рывком вселенским

увы, не лично! - лишь через печать.

Каменский, впрямь сын разлюбезной Камы,

поэт и авиатор, футурист,

художник, набросавший жизнь-эскиз,

охотник, расстрелявший жизнь, как драмы,

не раз мелькал мне, словно солнца луч,

из-за житейских непролазных круч.

Живя в Перми с рождения, и я

мечтал о вечных тайнах бытия,

и я в Тифлис стремился и в Москву,

открыл "субботники" у Евдоксии,

но приступы тогдашней рефлексии

усиливали робость и тоску.

Мечта была бесплодною мечтой,

я разве смог бы на вдове жениться,

вдруг дом продать и вскорости разбиться

на самолете в Польше, холостой;

мотор доставить в Пермь и сделать катер,

тут надобен Василия характер.

Я как-то съездил с женщиной одной

в ту Троицу холодною зимой;

осматривал останки колокольни,

был в церкви, послонялся по селу,

и робкий неумелый поцелуй,

наверно, с месяц отравлял покой мне.

К Каменскому - приехал наугад,

кружа его дорогами крутыми,

вдруг вспоминая ветреное имя;

(так в рифму здесь - столичный верхогляд),

попал в его заветный дом-музей,

всмотревшись вновь во всех его друзей.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Рассеивался голубой туман.

Поскрипывал наш дом-аэроплан.

С ажурных крыльев - книжных стеллажей

пыль осыпалась в яростном полете...

Нежданно очутиться в переплете

и - выйти в Жизнь без всяких сторожей!

Покинуть этот милый дом-музей,

вернуться в гвалт, в бессонную столицу,

пожать беду и радости сторицей

и обрести взаправдашних друзей,

чтоб на рассвете в голубой туман

взмывал твой голубой аэроплан.

29.12.

1982

*