Широков Виктор Александрович
«Иглы Мглы»

страстями высшими влеком?

Как незаметно спился, сбился

на стоптанную колею,

и каплей в лужу тихо влился,

забыв назначенность свою?. .

Но есть, есть пламя под золою,

рука усталая тверда,

я верю, что отрину злое

и вспыхнет новая звезда.

26 февраля

ПРАВИЛО ТОЙНБИ

Что рассуждать о подлинном и мнимом,

я вряд ли с ходу истину найду;

в раю мечи шлифуют серафимы

и серу черти лихо жгут в аду.

Движение предполагает тормоз,

на вызов полагается ответ,

и, как любовники в пресытившихся позах,

переплетаются всевечно тьма и свет.

Остолбенев в божественном наитье,

сквозь время слышу приглушенный плач;

есть правило в общественном развитье:

завоевателю наследует палач.

13 марта

ИЗ МАЛЕЕВСКОЙ ТЕТРАДИ

ОДА НА РАБСТВО

Рабство начинается с богатства,

с жажды обладания, с того,

чем необходимо восторгаться,

с многого, и все же с одного

жалкого-могучего инстинкта

жертвой быть, а значит, палачом

собственным, с желания гостинца,

с нежеланья думать что почем...

Рабство начинается с рожденья,

с неуменья властно брать себе

все на свете в виде угощенья,

с ласковой покорности судьбе,

с долгого-предолгого взросленья,

с медленного опыта ума,

с радостно-тупого умиленья,

что вся жизнь - история сама.

Рабство не кончается со смертью,

с трупом, заколоченным во гроб,

с глухо-похоронной коловертью,

с насыпью, похожею на горб,

с трогательно-нежной панихидой,

с грубыми притворствами толпы,

с ясной неизбежностью планиды

и сплошной затертостью тропы.

Рабство не кончается с утратой

жизненно-необходимых сил,

слома чувств, искрившихся когда-то,

и потери всех, кого любил;

с самого последнего мгновенья

впада в бесконечно-длинный сон,

с обморока страшного паденья

есть надежда, что и ты спасен.

Что тогда воистину свобода:

плен незнанья или знанья тлен?

Почему все резче год от года

ветер всевозможных перемен?

И не ясный ли пример дарован

в дни былые страждущим Христом,

что воскрес, любя, для казни новой,

стал свободным, умерев рабом?

29 июля

РОЛЬ

От короля до моли,

хоть зрячи, всё - слепы,

мы все