Широков Виктор Александрович
«Иглы Мглы»

не повредить старался чудо-ткань,

она меня слепила синевой,

манила бахромой погладить длань.

Винт провернулся; из тумана вновь

два желтые крюка смотрели в лоб,

и марсиански скошенная бровь

никак не помещалась в микроскоп.

Я отыскал ее и окрестил,

поскольку терминолог хоть куда,

на описание достало сил,

другой не надо славы никогда.

Она спокойно на булавке спит,

она жива в несведущих глазах,

пусть энтомолог новый сохранит

мой экземпляр, великолепный прах.

Что все картины, троны, что века,

стихи, что восхищали королей,

пред вечностью простого ярлыка

на бабочке малюсенькой моей!

16 февраля

ПРИЗНАНИЕ

Влюбленности необъяснимы... Что мне Набоков в 20 лет? Зачем рассматриваю снимок, вскочив на камский парапет? Зачем брожу с французской книжкой день изо дня из дома в дом, держа в руках или под мышкой растрепанный от чтенья том? "Защита Лужина", извольте, названье радости моей; двенадцать букв, как пули в кольте, ложатся в сердце все кучней. Еще три года до "Лолиты", до чтенья "Бледного огня", но наши души купно слиты, и он - Учитель для меня. Могли б мы встретиться, но случай не выпал, пролетел "джек пот"... Что ж, жизнь другою встречей мучай, его столетье настает. И я, отмеривший полвека, на тот же снимок вновь гляжу; неисправимый, как калека, его стихи перевожу. Виват, пленительный Набоков! Как Пушкин, ты неуловим. Дай Бог, случайно, ненароком я стану толмачем твоим, поводырем настырным слова летучего, как мотылек; ночного славного улова, не веря, подведу итог. Быть может, сын твой строки эти вполглаза все-таки прочтет, поймет восторги в честь 100-летья, что ж, вот еще один "джек пот"... И что мне троны и картины, когда наглядней ярлыка мелькнет в дали необозримой воссозданная мной строка!

17 февраля

БЫТИЕ И НИЧТО

(О прелести курения)

Пить не можешь, кури или пой, повезет, так не станешь тучнее. Жизнь чадит сигареткой порой, шнур бикфордов здесь было б точнее. Говорила Ахматова, знай, что курение