Широков Виктор Александрович
«Иглы Мглы»

и мой читатель вдруг случайно встретит

единокровца и добьет врага.

Сержантовы Майоровыми стали,

а кто-то Генераловым возник;

и вечен бой; он кончится едва ли,

но будет жить мой Гордин, мой двойник.

Он рюмку водки за меня пригубит,

да что там - литр он выпьет за меня;

и пусть его за это не осудит

оставшаяся кровная родня.

Мой дух, мой гений мне закроет веки,

в свой час отправив тело на покой...

В космической шальной библиотеке

моя страница машет вам рукой.

20.03.

* * *

Лет в 17 из сломанной лейки

я слезами наполнил фиал.

94 копейки

я за Надсона томик отдал.

Получал отовсюду уроки,

не страшась изменений в судьбе.

Евтушенковской "Нежности" строки

я нахально примерил к себе.

Как паук паутину из пуза,

я выматывал строки свои;

что ж, советская рыхлая муза

научила продажной любви.

По газеткам сшибал гонорары.

Как нужны 3-4 рубля!

Рифмовал: комиссары - гусары;

и цвела под ногами земля.

А сегодня стихи издаются

лишь за кровные, лишь для друзей...

Отольются, еще отольются

наши слезки; пальнут из фузей.

Нет, я вовсе не рвач и не нытик,

а немалой частицею врач,

составитель, прозаик и критик,

журналист и, конечно, толмач.

Подытожу, откуда богатство,

на своих и чужих не деля:

Евтушенко и брат его Надсон,

книжки их не дороже рубля.

3.09.

* * *

И в расцвете весеннего дня,

и зимой леденяще-кинжальной

иглы мглы не кололи меня,

лишь хвоинка какая ужалит.

Ждать недолго. Порвется струна.

Полминуты повоют собаки.

Русь-Россия, родная страна,

только ты и спасешься во мраке.

Только ты. Позабыв обо мне,

нарожаешь веселых поэтов,

чтобы мгла растворилась в вине

огнезарно-кровавых рассветов.

Как мы жалки под старость, голы,

нищебродны, смешны и убоги...

Отыскали меня иглы мглы

на последнем житейском пороге.

5.12.

* * *

Плачу. Плачу. Плачу.

С усердьем очевидца.

Врачу и палачу.

Никак не расплатиться.

Ни доллар и ни