Уитмен Уолт
«Стихотворения и поэмы»

И распахнула рубаху у меня на груди, и вонзила язык в мое

голое сердце,

И дотянулась до моей бороды, и дотянулась до моих ног.

Тотчас возникли и простерлись вокруг меня покой и мудрость,

которые выше нашего земного рассудка,

И я знаю, что божья рука есть обещание моей,

И я знаю, что божий дух есть брат моего,

И что все мужчины, когда бы они ни родились, тоже мои братья,

и женщины - мои сестры и любовницы,

И что основа всего сущего - любовь,

И что бесчисленные листья - и молодые и старые,

И бурые муравьи в своих маленьких шахтах под ними,

И мшистые лишаи на плетне, и груды камней, и бузина,

и коровяк, и лаконоска.

6

Ребенок сказал: "Что такое трава?" - и принес мне полные

горсти травы,

Что мог я ответить ребенку? Я знаю не больше его, что такое

трава.

Может быть, это флаг моих чувств, сотканный из зеленой

материи - цвета надежды.

Или, может быть, это платочек от бога,

Надушенный, нарочно брошенный нам на память, в подарок,

Где-нибудь в уголке есть и метка, чтобы, увидя, мы могли

сказать чей?

Или, может быть, трава и сама есть ребенок, взращенный

младенец зелени.

А может быть, это иероглиф, вечно один и тот же,

И, может быть, он означает: "Произрастая везде, где придется,

Среди чернокожих и белых людей,

И канука, и токахо, и конгрессмена, и негра я принимаю

одинаково, всем им даю одно".

А теперь она кажется мне прекрасными нестрижеными волосами

могил.

Кудрявые травы, я буду ласково гладить вас,

Может быть, вы растете из груди каких-нибудь юношей,

Может быть, если бы я знал их, я любил бы их,

Может быть, вы растете из старцев или из младенцев, только

что оторванных от материнского чрева,

Может быть, вы и есть материнское лоно.

Эта трава так темна, она не могла взрасти из седых материнских