Цветаева Марина
«Повесть о Сонечке»

- А вы это когда-нибудь, хоть раз за всю нашу дружбу, заметили, Володя?

Он, усмехнувшись: - Другие - говорили...

- Стойте, Володя! А у меня есть про вас - две строки, конец стихов, никогда не написанных:

Если бы царем вас Бог поставил, Дали б вам прозвание - Тишайший.

Глазами вижу, как спускает стих себе в грудь и там его слушает. И, с началом усмешки:

- Марина Ивановна. Это я только с вами - такой - тихий.

========

Я еще нигде не сказала об его улыбке: редкой, короткой, смущенной, себя - стыдящейся, из-под неизменно опущенных глаз - тех - снисходительных и даже снисходящих, которыми он смотрел, верней не смотрел на меня, когда я заводила о 3ском. Улыбка с почти насильственным сведением расходящихся губ, приведением их на прежнее место - несмеха. Странно, но верно, и прошу проверить: такая улыбка бывает у двухгодовалых, еще мало говорящих детей, с неизменным отводом, а иногда и зажатием - глаз. Да, у Володи была детская улыбка, если отказаться от всех общих мест, которые с детским связаны.

И еще - такая улыбка (скрытого торжества и явного смущения) бывает на лицах очень молодых отцов - над первенцем: непременно - сыном. Если в с трудом сводимых губах было смущение, то в глазах было - превосходство.

Володя, Володя, когда я где-нибудь, на чьем-нибудь лице - двухгодовалого ребенка ли в сквере, сорокалетнего ли английского капитана в фильме - вижу начало этой улыбки - ни сквера, ни фильма, ни ребенка, ни капитана - то кончается эта улыбка - вашей.

И все - как тогда.

========

Мы с ним никогда не говорили про Сонечку. Я знала, что