Цветаева Марина
«Повесть о Сонечке»

Я, целуя другую ручку: - Нет, Сонечка.

- А если не выгонит, то потому, что она вежливая, воспитанная, за границей воспитывалась, но внутренне она вас - уже выгнала, как я только вошла - выгнала. И убирайтесь, пожалуйста, с этого места, это - мое место.

- Сонечка, вы сегодня - настоящий бес!

- А вы думали - я всегда шелковая, бархатная, шоколадная, крэмовая, со всеми - как с вами? Ого!! Вам ведь Вахтанг Леванович говорил, что я - бес? Бес и есть. Во всяком случае бешусь. Володя, вы умеете заводить граммофон?

- Умею, Софья Евгеньевна.

- Заведите, пожалуйста, первое попавшееся, чтобы мне самой себя не слышать.

Первое попавшееся было Ave Maria - Гуно. И тут я своими глазами увидела чудо: музыки над бесом. Потому что та зверская кошка с выпущенными когтями и ощеренной мордочкой, которой с минуты прихода Володи была Сонечка, при первых же звуках исчезла, растворилась сначала в вопросе своих огромных, уже не различающих меня и Володи глаз, и тут же в ответе слез - ну прямо хлынувших: - Господи Боже мой, да что же это такое, да ведь я это знаю, это - рай какой-то.

- Ave Maria, Сонечка!

- Да разве это может быть в граммофоне? Граммофон, я думала это ?Танец апашей? или по крайней мере - танго.

- Это мой граммофон, Сонечка, он все умеет. Володечка, переверните пластинку.

- Оборот пластинки был - ?Не искушай меня без нужды?, Глинки, одна скрипка, без слов, но с явно - явней и полней, произнесенных бы - слышимыми бессмертными баратынскими.

- Марина! Я и это знаю! Это папа играл - когда еще был здоров... Я под это - все раннее детство засыпала! ?Не искушай меня без нужды?... и как чудно, что без нужды, потому что так в жизни не говорят, так только там говорят, где никакой нужды уже ни