Цветаева Марина
«Повесть о Сонечке»

(Неужели это все я - М. И.? - Да, это все - вы, Володечка. Но рано обижаться - погодите.)

(Как потом выяснилось - это впечатление его статуарности было ошибочное, но это - потом выяснилось, и я этой ошибкой полтора года кормилась, на этой ошибке полтора года строила - и выстроила.)

Сразу стал - Друг. Сразу единственный друг - и оплот.

В Москве 1918 г. - 1919 г. мне - мужественным в себе, прямым и стальным в себе, делиться было не с кем. В Москве 1918 - 1919 г. из мужской молодежи моего круга - скажем правду осталась одна дрянь. Сплошные ?студийцы?, от войны укрывающиеся в новооткрытых студиях... и дарованиях. Или красная молодежь, между двумя боями, побывочная, наверное прекрасная, но с которой я дружить не могла, ибо нет дружбы у побежденного с победителем.

С Володей я отводила свою мужскую душу.

Сразу стала звать Володечкой, от огромной благодарности, что не влюблен, что не влюблена, что все так по хорошему: по надежному.

А он меня - М. И., так с отчества и не сошел, и прощались по имени-отчеству. И за это была ему благодарна, ибо в те времена кто только меня Мариной не звал? Просто: М. И. - никто не звал! Этим отчеством сразу отмежевался - от тех. Меня по-своему - присвоил.

Разговоры? Про звезды: однажды, возвращаясь из каких-то гостей, час с ним стояли в моем переулке, по колено в снегу. Помню поднятую, все выше и выше поднимаемую руку - и имя Фламмариона - и фламмарионы глаз, только затем глядящих в мои, чтобы мои поднялись на звезды. А сугроб все рос: метели не