Цветаева Марина
«Повесть о Сонечке»

- Сахай давай! - Ирина - радостно-повелительно.

- Ирина, как тебе не стыдно! - Аля, негодующе, готовая от смущения просто зажать Ирине рукою рот.

И Сонечкино подробное разъяснение - ничего кроме ?сахар? не понимающей Ирине - что сахар завтра, а завтра - когда Ирина ляжет совсем-спать, и потом проснется, и мама ей вымоет лицо и ручки, и даст ей картошечки, и...

- Кайтошка давай!

- Ах, моя девочка, у меня сегодня и картошечки нет, я про завтра говорю... - Сонечка, с искренним смущением.

- Сонечка! (Аля, взволнованно) с Ириной никогда нельзя говорить про съедобное, потому что она это отлично понимает, только это и понимает, и теперь уже все время будет просить!

- О, Марина! Ведь сколько я убивалась, что у меня не будет детей, а сейчас - кажется счастлива: ведь это такой ужас, такой ужас, я бы просто с ума сошла, если бы мой ребенок просил, а мне бы нечего было дать... Впрочем, остаются все чужие...

Чужих для нее не было. Ни детей, ни людей.

========

Две записи из Алиной тетради весны 1919 г. (шесть лет). ?Пришел вечер, я стала уже мыться. Вдруг послышался стук. Я еще с мокроватым лицом, накинув на себя Маринину шелковую шаль, быстро спустилась и спросила: ?Кто там?? (Марина знала ту полудевочку - актрису Софью Евгеньевну Голлидэй.) Там за дверью послышались слова:

- Это я, Аля, это Соня! Я быстро открыла дверь, сказав:

- Софья Евгеньевна!

- Душенька! Дитя мое дорогое! Девочка моя! - воскликнула Голлидэй, я же быстро взошла через лестницу к Марине и восторженно сказала:

- Голлидэй! - Но Марины не было, потому что она ушла с Юрой