Цветаева Марина
«Повесть о Сонечке»

Однажды в какой-то столовой (воблиный суп с перловой крупой, второе сама вобла, хлеба не было, Сонечка отдала Але свой) она мне их показала - сидели за столиком, ей с высоты английских шей кивнули (потом она к ним побежала) - голубоглазые, фарфоровые, златоволосые, в белых, с выгибом, великокняжнинских шляпах...

- Гляди, Алечка, видишь - эти две дамы. Это мои сестры. Правда, они - красавицы?

- Вы - лучше.

- Ах ты, дитя мое дорогое! Это тебе лучше, потому что ты меня любишь.

- Я потому вас люблю, что вы лучше всех.

Ребенок, обезоруженный ребенком, смолк.

========

Повинуясь, очевидно, закону сказки - иначе этого, с моей страстью к именам, не объяснишь - я так и не спросила у нее их имен. Так они у меня и остались - сестры. Сестры - Золушки.

========

Мать помню как Сонечкину заботу. Написать маме. Послать маме. Должно быть, осталась в Петербурге, откуда родом была сама Сонечка. Недаром ее ?Белые Ночи?. - Я же знаю, Марина, я сама так ходила, сама так любила... Когда я в первый раз их прочла... Я никогда не читала их в первый раз! Только я в ?Белых ночах?, не только она, но еще и он, тот самый мечтатель, так никогда и не выбравшийся из белой ночи... Я ведь всегда двоюсь, Марина, не я - двоюсь, а меня - два, двое: даже в любви к Юре: я - я, и я - еще и он, Юра: все его мысли думаю, еще не сказал - знаю (оттого и не жду ничего!) - мне смешно сказать: когда я - он, мне самой лень меня любить... Только с Вами, Марина, я - я, и - еще я. А верней всего, Марина, я все, кто белой ночью так любят, и ходят, и бродят... Я сама - белая ночь...

Обнаружила я ее Петербург сразу, по ее ?худо? вместо