Мир поэзии Поиск книг    О проекте    Обратная связь    Размещение рекламы

Лифшиц Бенедикт
«Полутораглазый стрелец»

Главная страница / Лифшиц Бенедикт «Полутораглазый стрелец»
времени. На его глазах происходили события невиданного значения. Размах стихий, которые он еще


1 Чукоккала. Рукописный альманах Корнея Чуковского. М., 1979, с. 54.


2 Эренбург Илья. Люди, годы, жизнь. Книги первая и вторая. М., 1961, с. 469.



24



только предощущал в «Болотной медузе», теперь потряс самые основы жизни.


Но занимали Бенедикта Лившица не обломки рушащихся миров, а то таинственное лоно, где, «свершая подвиг безымянный, Лежит в земле певучее зерно». Он стремился к новой гармонии, к новому синтезу, почерпнутому из глубины и сути расколотого времени.


И в забытьи, почти не разумея,


К какому устремляюсь рубежу,


Из царства мрака, по следам Орфея,


Я русскую Камену вывожу.


«Глубокой ночи мудрою усладой…»


Какими бы трудными и сложными ни были времена, Бенедикт Лившиц не терял надежды. Он верил в «русскую Камену», в силу поэтического слова. Именно сейчас оно прорастало из подземного мрака, из довременных слоев, «Из сновидения, где Атлантида Вне времени явилась нам из вод». И потому первородный крик готовился стать обновленным стихом: «И петь! И петь! Иль, в самом деле, снова Поющей плотью станет этот крик - И выплывет из океана слова Метафоры ожившей материк?»


Переводя разговор о мире в систему обобщенных философских и эстетических категорий, Бенедикт Лившиц не отстранялся от жизни. В каком-то смысле жизнь даже его переполняла и подавляла: «…рифма, перегружена Всей полнотою мирозданья, Как рубенсовская жена, Лежит в истоме ожиданья». Но и тут он оставался самим собой. Он никогда не описывал внешние проявления жизни. Ему необходимо было добраться до ее первооснов, до сущностей. Строго говоря, он снова ставил перед поэзией невыполнимые философские задачи:


Так вот куда, размыв хребты


Прамузыки материковой,


О, дилювическое слово,


Меня приподымаешь ты! -


В безмолвие, где ты само


Уже не существуешь боле,


И мне богоподобной воли


Предопределено ярмо.


«Так вот куда, размыв хребты…»


Устремляясь к первородству жизни, он натыкался на те слои бытия, которые неподвластны слову, невыразимы. «Звук широкозадый» для них слишком груб, в слове слишком много «росы и тяжести земного мая». А спускаясь на предельные

Назад  

стр.545

  Вперед
Наши спонсоры:
Назад  

стр.545

  Вперед