Йейтс Уильям Батлер
«Стихи. (В переводах разных авторов)»

Мертвец сумеет расплести.

Лишь бездыханный и непьющий рот

Другие рты недышащие кличет:

Я Сверхземное возвеличу,

«Жизнь-в-смерти, в-жизни-смерть»,- его я так нарек.

О чудо, птица иль шитье златое,

Скорее чудо, чем шитье златое,

На ветвь – на звездный луч – садясь в ночи,

Как адский Ворон, прокричит,

Иль в лунном яде воспоет, кичась

Во славе вечного металла

Пред лепестком иль птицей малой,

Пред сложностью всего, что кровь и грязь.

На царских плитах к полночи – огни:

Пожару, блеску стали не сродни,

Грозе… Их Сверх-огонь рождает тут -

То духи, кровью рождены, идут,

Всю сложность ярости поправ -

И умирая в танце,

В агонии и трансе,

Агония огня не опалит рукав.

Мчат духи, кровь дельфинью оседлав, -

Из царских кузниц льется этот сплав,

Куются духи в кузницах златых!

А мрамор плит, танцуя, губит их,

Всю ярость, горечь сложности разбив, -

Те образы, что творят

Новых образов ряд:

Дельфинья боль – гонг – мук морских разлив…

Нет, это – не страна для старика:

Влюбленным – обниматься, птицам – петь,

Хоть все они умрут, наверняка.

Здесь водопады, рыбы, птицы, снедь -

Хвала у них не сходит с языка

Всему, что есть зачатье, роды, смерть.

Всем страсть поет, и всем им ни к чему

Старик – бессмертный монумент Уму.

Да, слишком жалким старец предстает:

Он – пугало на палке, рвань. И все ж

Душа все громче, радостней поет

Над плотью – самой ветхой из одеж.

Ей школы пенья здесь недостает,

Ей памятники славы – невтерпеж

Узреть: и я морями, с целью той,

Плыву в Константинополь, град святой.

Святой мудрец в Божественном огне,

С мозаики святой сойти спеши,

И по спирали снизойди ко мне,

И стань наставником моей души.

Мне смертный зверь страстями все больней

На сердце давит. – Сердце сокруши,

Себя не знающее, чтоб я смог

Попасться в хитрой Вечности силок.

Покинув плоть, природных форм вовек

Я не приму, как принял в этот раз:

Пусть ювелир меня – искусный грек -

Из золота с финифтью воссоздаст,

Чтоб царь бодрился, не смежая век,

Иль на ветвях златых воссесть мне даст,

Чтоб мне придворным Византийским петь

О том,