Клюев Евгений Васильевич
«Зелёная земля»

нет уже больше адреса и адресата нет.

Жизнь помахала прутиком – старенькое дитя -

и укатила на роликах… за сердечко держась,

и паровоз на станции, гневаясь и пыхтя,

ей уступил дорогу: да ну тебя, дескать, Жись!

Ролики плохо прикручены, а за дальним бугром

рытвины да колдобины – только ведь не впервой!

Нету грозы давно уже – там, где грохочет гром,

нет уже боли там, где отныне чужой привой.

Что ж тосковать, дружок… рисовать кружки и штришки!

Руку твою – лёгкую – я всё равно узнаю.

Твой поцелуй воздушный слетает с лёгкой руки,

с лёгкой твоей руки – на скорую руку мою.

Вон серебряная бабочка субботы

промелькнула в переулочке ничьём:

отпусти свою улыбку на свободу -

впрочем, что это я, Господи… о чём?

Но: весна, слюда, фольга, стеклянный шарик

гиацинта в целлофановом дымке -

всё обманывает, дразнит, обольщает

и – растаивает льдинкой в кулаке.

Вот последнее семейство снежных мошек

исчезает – и никто не знает где!

Ничего на свете нет и быть не может -

всё мираж и отраженье на воде.

Весь твой мир – проделки луж и небосвода:

пусть играются, действительность творя!

Отпусти свою улыбку на свободу:

всё равно это улыбка не твоя.

После того, как щёлкает засов,

уходит только гость, хоть и последний,

но слишком много слишком разных слов

ещё толпится в маленькой передней…

Опять всю ночь не спать под этот треск

и – отзвуков почти не различая,

спасаючись на кухне чашкой чая -

хоть слышать, да не слушать наотрез.

Под неживые эти пересуды

пересидеть и головную боль,

и ночь пересидеть, и жизнь – доколь

не станет слышно утренней посуды,

которая одна во всём права -

и так звенит, чтоб текста не читалось!

Вселенная в окне живым-жива,

а истина есть попросту усталость -

усталость дальше подбирать слова.

Дорогая строка, погости, посиди,

посиди, не бросай музыканта:

всё никак не кончается небо в груди

и ещё далеко до заката,

а стаккато в стакане – так руки дрожат,

слишком сильно он, стало быть, в пальцах зажат,

оттого и выходит стаккато.

Это мелкие пакости ложки стальной,

это мелочи жизни забавной одной,

затесавшейся, да не по делу,

в область