Клюев Евгений Васильевич
«Зелёная земля»

И уехала в дальние страны,

за дымы, за туманы,

чтобы там, в дальних странах, забыть навсегда,

как была глубока вода

нашей юности – испарившейся за…

за какие-то полчаса,

испарившейся в небеса,

испарившейся, как слеза.

Пурпурная Птица

Пурпурная Птица ручей стерегла,

ручей стережёт,

Пурпурная Птица – два лёгких крыла,

сигнальный флажок,

а кто уж флажком этим машет

и распоряжения пишет,

мы этого знать не хотим -

и мы здесь вообще не затем.

Мы просто пришли убедиться,

что Пурпурная Птица

на случай беды

стоит на посту у воды…

Но смеётся над нами, над дурачьём,

Пурпурная Птица:

ни с каким, даже самым последним ручьём

ничего не случится -

пока кто-то его стережёт,

пока вьётся пурпурный флажок

на трепещущей глади -

Бога ради.

Малиновая Птица

Говорили два юные поклонника,

справившись загодя,

что Малиновая Птица – из малинника,

и сама она – ягода.

А Малиновая Птица клевала

крошки от пряников,

и Малиновая Птица плевала

на всех поклонников,

и пила водицу из лужицы, -

там всегда свежая, -

и твердила, что земля кружится

и на всё – воля Божия,

и махала музыкой хвостика,

почти круглосуточно

распевая: «В том-то и мистика,

что всего на свете достаточно!»

И, поклонникам оставив по полтиннику -

так сказать, с выгодой! -

улетала к далёкому малиннику,

становясь – ягодой.

Лиловая Птица

Лиловой Птицы колокольчик

сзывает весь честной народ -

и ты возьми лилового на пальчик -

пришел его черёд.

Блажен, кто слышит – и поймёт,

зачем народ… народы

идут со всех честных широт -

под колокольчиковы своды.

Смотри, они идут и плачут,

и слёз не прячут,

они не знают ничего:

их этот колокольчик вечевой

влечёт своей музыкой -

прекрасной, безъязыкой.

Он обещает: всё минует,

раз жизнь, какой бы ни была,

гремит в свои колокола -

и в ус не дует,

и никому конец неведом,

но все мы встретимся когда-нибудь потом

на облачке на золотом

под колокольчиковым сводом.

Светло-зелёная Птица

Светло-зелёная Птица из дальнего сада -

явно что не отсюда:

мы, на самом-то деле,

таких никогда не видали

в наших северных скучных краях,

полных проса и хлебных краюх:

толстенький гневный ангел -

ректангель.

Ничего ему здесь не надо,

он исчезнет прямо сейчас:

улетит в направлении дальнего сада,

где нету нас.

Мы не нравимся гневному ангелу -

ректангелю,

и он смотрит на нас косо,

вообще не клюет проса,

не хочет поддерживать разговора,

и совсем скоро

от него не останется даже