Клюев Евгений Васильевич
«Зелёная земля»

у него есть лестничка в голове -

и по этой лестничке он уйдёт

в никому не ведомый небосвод.

Не расспрашивай, красавица,

шутника и лицедея!

Всё метелица, бессонница

да семь пятниц на неделе…

Не расспрашивай, разумница,

чудака да мизантропа:

всё невнятица, сумятица

да опять закат Европы!

Не расспрашивай, забавница,

дурака и чародея:

его мучают любовница

и бесплодная идея.

Не приходит Богородица,

но проходит стороною,

а приходит неурядица

и смеётся за спиною:

дескать, нет тебе ни правила,

ни закона, ни пути нет -

то латиница кириллила,

то кириллица латинит!

По небу проплыл белый катер,

в катере летел вольный ветер:

и вздохнул во мне город Питер

сиротливо и белокрыло -

и заговорила Ольховка,

и заговорила Канавка,

а за ними Малая Невка

осторожно заговорила.

Что они сказали – неважно:

пусть и хорошо, пусть и нежно,

только совершенно ненужно,

и, на самом деле, напрасно, -

потому как всё уже поздно,

и давно закончена тризна,

и на дне души моей грузно

ныне и – наверное – присно.

Лучше я забуду навеки

нежные да прежние звуки,

все намёки, все экивоки

я забуду, честное слово!

Но сидеть булавке Ольховке,

и сидеть булавке Канавке,

и ещё одной, Малой Невке, -

всё равно в груди моей, слева.

Вам, молодые господа

(вы только-только из гнезда,

на вас смешное оперенье), -

я завещаю эмпиреи:

вы в них бывайте иногда.

Там множество дымков печных,

и звёзд, и ангелов ручных,

и прочих, всеми позабытых

небесной жизни атрибутов -

как прописных, так и строчных.

И я там был, мёд-пиво пил -

и подо мной качался пол

того заоблачного мира,

да вот… давно настал черёд

для новых молодых господ:

там, в эмпиреях, Бог их ждёт -

и им готовит сувениры.

Всё никак не сдавалась Великая Явь,

Великая Власть дня:

у неё на одежде была кровь

и звенела её броня.

Но я знал: ей не победить меня,

как её ни грозна рать, -

даже если я упаду с коня

и улечу умирать!

Впрочем, крошка-брешь шириной с грош

говорила уже: брось! -

и вспорхнули птицы со всех крыш,

распевая и серебрясь,

и по яви, рыб чешуёй рябя,

за волной побежала волна -

и я видел тебя, я видел тебя

в подзорной трубе сна!

Вот и причалили, значит, на праздной фелюге:

дел стало хоть