Клюев Евгений Васильевич
«Зелёная земля»

то есть, в Швецию, стало быть… тоже страна.

Там ночами такая стоит тишина,

что рифмуется с камерой морга.

А зато… этот взбалмошный шведский язык:

я, конечно, уже постепенно привык

к его вечным паденьям и взлётам,

но ужасно смешно… Впрочем, тоже язык,

тоже, вроде, зачем-то однажды возник -

в дополнение к прочим заботам.

Я почти и не знаю теперь, где живу, -

вижу те же деревья и ту же траву,

те же волны, ракушек осколки,

где б я ни был… И надо б иначе смотреть,

замечая отличья хотя бы на треть

или четверть – хотя бы на сколько!

Но с Пространством мы так и не стали на ты:

не пускает оно меня дальше черты

горизонта– и правильно, кстати!

Ибо Времени раб не оценит красот -

он с собою всего-то что и унесёт -

пару мыслей, привязанных к дате!

Ибо Времени раб… что же Времени раб -

он карабкается, как какой-нибудь краб

среди разных похожих каменьев,

и ему всё равно, где карабкаться вверх:

уж такой этот краб есть смешной человек -

путешественник и современник…

11

…в государстве, где все мы равны наугад

и где каждый второй точно так же богат,

как и каждый, наверное, третий!

Впрочем, закономерность хромает, прости, -

что ж касается этих монеток в горсти,

их не выбросишь даже на ветер.

Значит, так: в государстве… да Бог с ним, я тут

побеседовал несколько долгих минут

с вагабондом одним по дороге:

он сказал, что мы птицы, он был как Христос:

он был тем, что с собою фактически нёс…

Дескать, птицы не платят налоги!

Я про птиц уже слышал не раз и не два -

и про птичьи мозги, и про птичьи права -

и согласен: мы правда как птицы!

Взять хоть нас с вагабондом… а прочих не брать,

ибо им не понравится бедная рать

не имеющих где примоститься.

Я совсем не о доме – что толку, что дом?

Дом стоит на пути – огибаем с трудом! -

и мешает уйти восвояси.

Разговор же о том, что за домом, вдали…

Но никак не увидеть той дальней земли -

час полёта, да дело