Клюев Евгений Васильевич
«Зелёная земля»

где секундами мерится медленный год -

всё стремясь к нулевому пределу.

А уж если откроется где-нибудь брешь -

хлынет небо туда с облаками,

и тогда – хоть повесь, расстреляй и зарежь,

оглуши этой ложкой в стакане! -

но вот неба назад ни за что не возьмёшь,

разве вот со строкою, бросающей в дрожь,

или только уж вместе с душой -

с незаметной такой, с небольшой.

1999

Вот зажгу сейчас пять свечек

и отправлюсь на покой -

счастья своего кузнечик,

обязательный такой!

Та ли музыка, не та ли,

забирайся-ка в халат:

мы своё отстрекотали

много лет тому назад -

по лугам, тогда зелёным,

по полям, тогда пустым,

по дорогам беззаконным,

где наш след давно простыл.

И в простывшем этом следе

собирается вода…

но – чего на свете ради? -

закипает иногда.

Ждали чёт, а вышел нечет -

никакого сна в ночи!

Слова своего кузнечик,

поднимайся, стрекочи…

Немного пресной лжи в словах чужих

да пара откровений допотопных:

жизнь учит умирать, смерть учит жить…

но улыбаться учит горький опыт.

Я улыбаюсь: грош всему цена -

одна всему цена, я улыбаюсь.

Полсигареты да глоток вина -

и не страшна, и не нужна реальность.

Но иногда бывает: дверь поёт

и повествуют кухонные краны,

а иногда пускаются в полёт

бумаги со стола – и это странно,

и старые бескрылые слова

внезапно разлетаются по дому -

и пропадает пропадом Москва,

подобная тяжёлому фантому.

А в комнате моей звучит рожок,

и бродит дух ромашки и шалфея,

и зеленеет маленький лужок,

и над лужком кружат дитя и фея.

Я с четверга до понедельника

не прикасался к словесам -

я слушал пение будильника

и ничего не написал.

Мне лампа, превращаясь в аиста,

напоминала в пустоте,

что всё никак не называется,

а если как-то называется,

то имена всегда не те,

что эта вот большая улица,

простёршаяся по ковру,

под утро вновь преобразуется

в прямоугольников игру,

что эта золотая рощица -

полоски поперёк гардин,

что ни фамилии, ни отчества

у Бога нет – и Он один.

И мирозданье незнакомое

висело неба на краю,

и грусть, ночное насекомое,

дудело в дудочку свою.

Что это «всё это» – и для чего это всё?

Я не умею дробить этот мир и любить -

и окликают меня