Клюев Евгений Васильевич
«Зелёная земля»

но потом на всех проводах узелки

и уже ничего не поправить,

и короткая наша память

говорит, что всегда у нас всё не так,

и не может распутать моток.

Но мы подождём: пусть рассеется дым

и пусть проступит из дыма

памятник Параллельным Прямым,

порознь ушедшим из дома,

попавшим в вокзальную кутерьму,

потерявшим друг друга в сизом дыму

и – волею странника-Бога -

опять нашедшим друг друга.

6

И не спрашивай, как дела:

дела – как сажа бела.

Вот памятник Пятой Ножке Стола,

которая слишком мала:

подложить под неё картон -

и навеки забыть о том,

что утл, мореплаватель, твой челнок

и стол, увы, колченог.

По памятнику Пятой Ножке Стола

ночами бежит смола:

это значит, что жизнь его не весела,

но – какая бы ни была,

а всё же блестит серебристая нить -

и есть о чем вспоминать…

На то ведь и мраморная доска,

чтоб память была крепка.

У памятника Пятой Ножке Стола

какого-нибудь числа

соберутся все, кому не нужна

ни ширина, ни длина -

а о чём уж они начнут говорить

и что потом начнут вытворять,

взлетевши на небеси, -

об этом у них и спроси.

7

Я забыл, в каком возвели веку,

но не в этом, по крайней мере,

памятник Телефонному Звонку,

прилетевшему из-за моря, -

тогда жизнь пошла лепить кренделя

из уже забродившего теста -

и в окно ввалился нос корабля,

глядя в сторону норд-веста.

Ах, звонок телефонный наделал дел!..

Он сразил наповал былое,

он грозил, умолял, хохотал, рыдал,

он сломал на окне алоэ,

он всё звал на охоту, на смерть, на бой,

звал на пир – по ковшу на брата! -

и увёл нашу старую жизнь с собой,

и уже не привёл обратно.

А теперь уж всё ему нипочём -

и с тяжёлым каменным пылом

он летит, подавшись вперед плечом,

на коне на своём на белом,

и спешат к нему, под его трезвон

люди со всякими мелочами -

и кладут к подножью со всех сторон

свои минуты молчанья.

8

Для чего по сто раз на дню

памятник Блуждающему Огню

меняет свои очертанья -

это большая тайна.

Её знают скульптор, да городовой,

да старик на башне сторожевой

под шляпою порыжелой.

А больше никто, пожалуй.

Но к тому Блуждающему Огню

всё равно приятелей и родню

водят гордые горожане,

зачарованные миражами,

потому как Блуждающий сей