Клюев Евгений Васильевич
«Зелёная земля»

а что не сорвётся, хотя раскачается тоже, -

но каждый в кулёчке свой собственный фунт понесёт:

фунт лиха, изюма… уж это кому что дороже.

И мы плывём весеннею водой -

часов не наблюдая, но старея.

Уходят вдаль своею чередой

деревья, зданья, голоса, и время,

и образы – как коротки их дни

и как скупится вечность на уступки!.,

и образы – как лёгкие ладьи,

ореховые хрупкие скорлупки.

Куда же мы от них – в какую даль,

в какую жаль… кому мы их оставим?

Миндаль был сладким, горьким был миндаль -

и двойственным таким, таким лукавым!

Вкусив искусств… но не об этом речь -

речь всё о той же самой одиссее,

когда не удаётся уберечь

скорлупку-память на воде осенней.

Носить улыбку на устах,

как птицу на руках,

и хохотать, никем не став,

оставшись в дураках,

и знать: пока растёт трава,

ты точно будешь жив,

и заучить свои слова,

и не хотеть чужих,

не думать о минувших днях

и о грядущих днях,

и вздох рассеянный ронять -

и забывать поднять…

И, улыбнувшись в полный рост

в глаза чужих химер,

подумать: здесь построят мост -

Мост Вздохов, например.

Какой золочёный учёный паук,

магистр беспечных наук,

ткал просто из воздуха – снов и теней -

материю жизни моей?

Такая непрочная… рвётся в руках

и крошится, и не удержишь никак,

и годы идут, и трещит всё сильней

материя жизни моей.

А глупой душе этот треск незнаком -

ей всё бы порхать по твоим облакам:

душе невдомёк, что трещит всё сильней

материя жизни моей!

Возьми-ка, дружок, на свои облака

хотя бы два-три золотых лоскутка:

надставить – на несколько солнечных дней -

материю жизни твоей.

Рассказать, как лунатики падают с крыш,

до небес дотянувшись едва лишь?

Но тебя уже нет… ты всё время спешишь -

и всё время везде успеваешь.

Это только меня полоумная плеть

подгоняет, считая секунды,

это мне одному никуда не успеть -

никуда не успеть ниоткуда.

Слава тем, кто с иглой, слава тем, кто с метлой,

слава тем, кто встаёт в полседьмого -

и кого не смутит никакой поцелуй,

никакое сердечное слово:

и да стелется шёлком под ними проспект,

да продлятся их