Клюев Евгений Васильевич
«Зелёная земля»

Вы знаете, о чём я… И опять

всё тишь да гладь да Божья благодать.

В жизнь камешком швырнёшь – счастливый плеск,

за ним – счастливый блеск, но вот что странно:

жизнь тотчас затянулась, словно рана,

взгляни-ка вот, как быстро след исчез -

и не понять, о чём был плеск и блеск!

И может быть, теперь там вырос лес,

построен храм – на месте воли бывшей,

и птица поселяется под крышей

и в клюве прут несёт наперевес.

Но нет, скорей всего там вырос лес.

От этого легко сойти с ума -

принять весь мир и тут же опровергнуть…

Но жизни помутневшую поверхность

уже шлифуют: жёстким ворсом – тьма

и мягкой белой ветошью – зима.

Как тогда, как уже никогда -

в детстве, в спальне, да в свежей пижаме! -

поиграем-ка мы в города,

побренчим именами чужими:

помнишь, бусинки в глупых руках -

знай нанизывай, значит, на нитку

да играй на своих облаках,

украшаючи крошку-планетку!

Там, конечно, вдали перевал,

только как туда – не на трамвае ж…

Ах, нигде ты ещё не бывал,

ах, везде ты ещё побываешь:

вот запрыгает бусинка прочь

звонкой косточкой от чернослива -

и потянется ниточка-речь,

и закружит бездомное слово…

А присматривавший за тобой

половинку раскрошит ковриги,

и накормит своих голубей,

и пойдёт побродить по округе.

А в следах у него – города,

а в следах у него – надежды.

И в слезах у него борода,

и в слезах у него одежды.

2003

Всё это старые дела…

Я жил, бессмертия стяжая.

Мало того что жизнь прошла,

она ещё была чужая.

Но я легко смотрю ей вслед…

А этим вот забытым строкам,

пожалуй, уж сто лет в обед -

поздравим-ка их с этим сроком!

Они достаточно лихи,

дружны с хореем и бореем

и чуть скучны, как все стихи.

О, как же быстро мы стареем!

Смотри, какая чепуха:

полдня назад мы были дети -

полдня прошло как полстиха,

и к вечеру нас нет на свете.

А в механизме часовом

сбой так и не был обнаружен…

Но – торжество за торжеством:

сто лет в обед и двести – в ужин.

Между