Клюев Евгений Васильевич
«Зелёная земля»

не погнал Вас отсюда поганою метлою.

Тогда, заворачивая за угол Стрёгет,

Вы бездумно окажетесь в каком-нибудь Бомбее,

ибо нет для Вас правил – ни общих, ни строгих, -

да и небо в Бомбее гораздо голубее!

Да и люди в Бомбее ещё помнят о Капуре -

о таком же, как Вы, трансцендентном бродяге…

Извините, что пишу на стокроновой купюре,

но другой просто нет под рукою бумаги.

Записка двадцать пятая,

всем людям доброй воли

Я не очень знаю, что такое добрая воля,

и поэтому не очень понимаю, что вы за люди, -

и записку пишу, как писал бы в чистое поле,

или так, как писал Шекспир своей Смуглой Леди.

Впрочем, мне по душе приблизительные адресаты,

ускользающие из жизни в самом её зените -

с пролонгированной улыбкой последнего бодхисатвы,

боддхисатвы, чьё имя – Чеширский Кот… извините.

Можно просто беседовать с теми или другими,

избегая как их согласья, так и протеста,

если взять и поставить неважно какое имя

или, шире, неважно какое слово – над бездной текста,

реферируя, стало быть… – честно сказать, вслепую

к бесконечному множеству – честно сказать, пустому,

всё равно, как вдруг просто стать под шальную пулю

или, ночью поднявшись, уйти навсегда из дому.

Так и так рисковать – неизбежно своей головою!

Значит, кто в собеседниках нынче – плевать раз двадцать,

но… держась за тонкую ниточку – вашу добрую волю -

чуть приятней срываться в пропасть и разбиваться.

Никого ни к чему не обязывая, находиться – на расстояньи,

на почтительном расстояньи текста: строка за строкою

отделяющего апостола от апостольского деянья

и записанного пусть и честной, но не той же самой рукою.

Хоть и видно с другого берега, что происходит на этом,

да понятно не всё, а рассказывать – долго и много…

Что касается лодочника – этот парень с большим приветом,

и всё время под мухой, и плохо знает дорогу.

Записка двадцать шестая,

Бруно

Замечательный Бруно, прости, что так поздно вспомнил

твой последний звонок (через несколько лет – всего лишь!),

но – с почтеньем к неисповедимым путям Господним -

исправляюсь хоть вот и