Клюев Евгений Васильевич
«Зелёная земля»

там, где нету другого средства жизнь на этом не прерывать

и вернуться – к подушке с дыркой и к коротенькой ночи яркой,

и к коротенькой ноте горькой… – полугорькой: «Пока, дружок!»

А ещё у него в тележке недовыпитая бутылка,

где волнуется кока-кола, как обузданный океан, -

пузырится сухая пена и готовится Афродита

выходить на пустынный берег… Только берега не видать,

потому что стекло вспотело и ни зги не увидишь с тыла -

хоть невооруженным глазом, хоть биноклем вооружась:

шторм есть шторм – ведь такое дело: как богиня бы ни страдала,

но с рожденьем своим из пены ей придётся повременить!

А ещё у него в тележке есть смешная такая птица,

разглагольствующая вечно, со столичного прямотой, -

впрочем, всё об одном – о пиве, что такой не пристало паве

(о шампанском или ликёре – это, скажем, куда б ни шло)!

Но стоит она у калитки в расписной деревянной клетке

и своим раскатистым «Каррр(лсберг)» просто сводит народ с ума -

и народ, осторожно ёжась, постепенно приходит в ужас,

пока птица не произносит: «Между прочим, я Вас люблю».

А ещё у него в тележке забеременевшая кошка -

непосредственно рядом с птицей… что рискованно, может быть.

Кошке, правда, вот-вот котиться – так что ей не с руки коситься

на соседку… к тому же, кошка, между прочим, на поводке,

а потом, перед ней сосиска– соблазнительней, чем соседка,

но сосиска (как и соседка) ей приелась давным-давно…

Ах, в конце концов, сразу видно: кошка, в общем, живёт не бедно

и смирилась с болтливой птицей, потому что они друзья!

А ещё у него в тележке Копенгаген с его дворцами,

и с фонтанами, и с конями, и с драконами в чешуе -

и туристы на босу ногу ледяную глотают негу

из тяжёлых бокалов жёлтых под зонтами летних кафе,

а морской городской трамвайчик поднимает густые брызги -

и весёлые эти розги знойно хлещут по площадям,

где старушки в забавных шляпках через время плывут,

как в шлюпках,

со сноровкою мореходов уклоняясь от розг и брызг.

А ещё у него в тележке ослепительная надежда,

только вот