Клюев Евгений Васильевич
«Зелёная земля»

Между тем плутоватая музыка, снова

по пути ненароком задев колокольчик,

с кротким взглядом блудницы несёт тебе блюдо,

на котором какие-то гнусные твари

молча возятся – в битве за лучшее место,

но, почувствовав стол под собою, внезапно

разбегаются все как одна – без-воз-врат-но

(нет, одна остаётся, поскольку подохла).

Расплатиться монетой периода Тора

не выходит: у музыки столько нет сдачи…

Значит, снова наружу – теперь уж понятно,

на каком из лучей нам сгореть с потрохами:

видишь здание Национального Банка?

G

До чего же он тесен, проспект

В мелком сите трясут обитателей Сити -

ситуация, в общем-то, не из приятных,

только что ж тут сказать: так всегда в преисподней.

Мы и рады бы в рай, да стихи не пускают…

А прохожая брошка впивается в веко,

оставаясь навеки – соринкой, помехой,

не дающей увидеть, как нищее время

просит милостыню – прямо тут же, у банка:

нет ли, стало быть, стольких-то эре в избытке?

Золотую монету периода Тора

обменяют на множество более поздних,

и закроется банк – на две, на три недели,

ибо что ж… после сделки такого масштаба

сам собой разумеется длительный отдых!

Но проспект

ах, волшебные сети богатого Сити!

Принесите сюда что угодно – и купят:

душу, старый башмак, половинку конфеты,

престарелую мать, засыхающий кактус -

всё пойдёт прямо в дело… такое вот дело!

Купишь хищную птицу с двумя головами?

Или, может быть, грязный обрывок газеты?

Пару старых подтяжек, растянутых кем-то

в прошлом веке… – одной знаменитостью местной?

Всё недорого и абсолютно доступно -

как тебе, так и… мне, но меня здесь не видно:

я давно у фонтана по имени

Н

тепловатой воды, отдающей то тиной,

то одной сонатиной времён предбарокко -

впрочем, ты не знаток, так что лучше заткнуться,

или нет: окунуться в зелёную воду,

стать растеньем на дне или тусклой монетой,

обещающей скоро вернуться и лгущей…

Этой гущей фонтанной тут кормятся в полдень

дорогие зеваки из стран близлежащих

или стран отдалённых… неважно откуда -

важно, что не отсюда! Они обсуждают

на своих языках, непонятных